- Где документы?
- Во внутреннем кармане куртки, а куртка на мне, но объясните, что происходит?
- А то происходит, - старательно выворачивая мои карманы и душу, ответствовал мент, - что ваше путешествие в купейном вагоне окончено. Дальше поедете в казенном.
- Разрешите хоть сесть.
- Это уж как решит прокурор.
- Садись, - разрешил мягкосердечный начальник.
- Не будете ли вы так любезны, - усаживаясь и тем обретая некоторое достоинство, попросил я, - закрыть дверь, мне неприятны любопытные рожи моих попутчиков.
- Закрой, Вован, - пошел и на это послабление мент. - Куда следуете? любознательно роясь в моем бумажнике, осведомился начальник.
- До Новокузнецка.
- Цель поездки?
- Прогулка.
- Уже прогулялись.
- Вскрытие покажет. За садистские наклонности ваших подопечных вы будете жестоко, но справедливо наказаны. А за увечье тела моего друга, подполковника милиции в отставке, почетного пенсионера Анатолия Васильевича Мамаева, вы ответите мне особо. - Я кивнул на молча страдающего Мамая и, подумав, добавил. - Крысы вы транспортные, а не порядочные менты.
- А где ты видел порядочного мента? - задетый за живое, сунулся в драчку офицер.
- Они перед тобой! - Я торжественно указал на себя и замычавшего Мамая. Пока мы денно и нощно, в жару и стужу, не щадя живота своего, под бандитскими пулями и на воровских ножах неусыпно бдили ваш покой, вы, как последние шлюхи, катались по кисловодскам, сочам и адлерам.
- Это раньше вы служили в милиции, а теперь стали бандой вооруженных преступников, орудующих в поездах.
- Разрешение на ношение газового оружия как у меня, так и у моего товарища, между прочим, имеется, и вы имели счастье в этом сами убедиться.
- Да, но это не дает вам права нападать на беззащитных детей и женщин.
- Генерал, что за чепуху ты несешь? О каком нападении ты блеешь?
- Не блею, а говорю, - амбициозно одернул он восставшего Мамая. - И не генерал, а только капитан. А нападение имело место в отношении ваших соседок по купе. Письменное заявление от них нами получено.
- Это какое-то недоразумение! - удивленно возмутился я.
- Если вы расцениваете переламывание черепов рукоятью пистолета как простое недоразумение, то говорить не о чем.
- Перекрестись, капитан, это же полнейший бред, - в ужасе от чудовищного бабского наговора и вытекающих отсюда последствий, засуетился я. - Это клевета. Просто когда мой товарищ карабкался на верхнюю полку, у него из плохо застегнутой кобуры выскользнул пистолет.
- Ага, и случайно попал женщине по темечку, - язвительно закончил Виктор Иванович. - Эти сказки вы будете рассказывать следователю, а мне некогда. В составе, кроме вас, еще пятеро пьяных. Пойдемте.
- Подожди, капитан, - взмолился я, когда Мамая уже увели и я остался с ним наедине, - не гони гусей, давай разберемся.
- Станция через полчаса, вот там и будете разбираться, - задумчиво глядя мне в глаза, многообещающе ответил он.
- Да ты понимаешь, что эти чертовы суки лгут! Посуди сам, ну какой нам смысл товарить эту деревню? Из-за грошей? У нас у самих капусты немерено, что же, из-за их вонючего куска-другого мы бы стали устраивать здесь тарарам?
- Думаю, что нет, - согласился капитан, - но от них получено заявление, а потом, кусок тоже деньги, мало ли что...
- Согласен с тобой, Виктор Иванович. В пачке сигарет, помеченной крестиком, мной заныканы две пятисотки. Закури и пригласи мне этих чертовых сук, только желательно не всех сразу, и позволь мне поговорить с ними в твоем присутствии.
- От курева я пока воздержусь, а женщин позову, возможно, и в самом деле они что-то напутали. С кем не бывает со страху-то...
Страдая и охая, первой зашла перебинтованная до ушей Катерина. Со стороны могло показаться, что она только что побывала в авиакатастрофе. Нарочито меня остерегаясь, она подсела к капитану.
- Катерина, вы утверждаете, что моим товарищем на вас было совершено нападение с целью грабежа.