- Одногодки мы, вот и посчитай сколько ея будет, если мне семьдесят пять. Милицию звать надо.
- Погоди, мамаша, у страха глаза велики, сейчас сам гляну.
Манька лежала посредине единственной комнаты своего небольшого домика и при одном её виде все мои сомнения отпадали. Старушка, такая же хрупкая как и моя спутница, была безнадежно мертва и умерла она не своей смертью, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные ссадины на перекошенном от страданий лице и теле. В напрочь порванной ночной рубашке, почти нагая она лежала на спине чуть завалившись на правый бок и над её синюшным трупом уже трудились кропотливые мухи и это давало основание предполагать, что убили её не сегодняшней ночью. Маньку не просто били - её пытали. Несколько пальцев старческих рук были переломаны, да и левая стопа подозрительно и неестественно торчала в сторону.
Что меравцы хотели от семядесятипятилетней старухи? Об этом можно было только гадать. Я осмотрелся кругом и невольно удивился. Одну из стен избы почти целиком занимали книжные стеллажи. Сами же книги были в беспорядке свалены на полу вперемешку со скудной одежонкой также выброшенной из шкафа. Подонки что - то искали, но что, что можно найти у одинокой старухи в наше время?
Притворив дверь я вышел во двор. И кажется вовремя. Каким - то образом заработал деревенский телефон. Возле калитки с моей старушенцией уже шушукалась товарка и примкнуть к ним готовилась толстая бабка торопливой уткой пересекающая улицу. Кажется до прихода участкового мне предстоит выдержать серьезную осаду. А также мне сдается, что господин Гончаров опять попал в историю.
- Дамы! - Подождав когда подойдет третья собеседница официально и строго начал я. - Чем попусту точить лясы и плеваться шелухой сделаем так: Одна из вас, самая шустрая сейчас же помчиться к участковому и введет его в курс дела, тогда как остальные будут стойко сдерживать натиск любопытной толпы. Все понятно? - Тоном не допускающим возражения спросил я в итоге.
- Какой шустрый! - Язвительно заметил только что подошедший костлявый и плешивый дед. - А где его искать, участкового - то?
- В участке. - Коротко обрубил я.
- А где участок? - Не сдавая позиций ехидно спросил он.
- Это вам лучше знать. - Уже все понимая увял я.
- Вот то - то и оно. А участок от нас поболе пяти верст будет. Да и там ли он?
- Мда! Ну а телефон у вас есть?
- Есть! - Гордо и с готовностью отозвалась утка. - У Сашки в мэрии, только он не работает с самого начала лета.
- Тогда за участковым нужно съездить на машине. - Подумав, вынес я решение. - У кого здесь есть машина?
- У Сашки. - Лаконично ответил дед. - А только он наверное пьяный.
- Наверное, но не наверняка. Приведите ка мне его.
На мое счастье, Сашка Крутько, мэр заброшенной деревушки, сегодня ещё не принимал, но кажется готовился. Он приковылял обиженный и сердитый как пес у которого прямо изо рта вырвали сахарную кость.
- Ну что там еще? - Проходя сквозь собравшуюся уже толпу стариков пробурчал он. - Померла, значит Мария Андреевна? Все там будем.
- Не померла, Александр Трофимович, - возразил я, - убили её.
- Сказки. Кому она нужна?
- Значит кому - то понадобилась.
- Брехня. - Заходя во двор не поверил он. - Кому мы, старики, здесь нужны?
- Вам надо за участковым съездить.
- Вот и съезди. - Парировал он. - А мне бензин жечь не с руки. У меня пенсия одна и помогать мне не кому. Дай - кось гляну на упокойницу.
- Нельзя, Александр Трофимович, там могут быть следы которые мы должен сохранить до приезда милиции.
- Чаво? - Прикинувшись дурачком удивленно воскликнул он и полез вперед как на буфет. - Ты сам - то кто такой?
- Я Константин Гончаров, здесь проездом.
- А чаво в избе у Андреевны забыл, а? Небось сам её и угробил.