– А насколько крупными они бывают? – спросил я. От всего этого у меня начала кружиться голова.
– Долгосрочные казначейские обязательства США выпускаются на сумму до одного миллиона. Но их невозможно разменять.
Я пришел в благовейный ужас и не смог этого скрыть.
– Миллион долларов… – прошептал я.
– Берите мелкие бумаги, – подчеркнул Вигано. – Сто тысяч и меньше.
Сто тысяч долларов были для него мелочью. Я чувствовал, как мои мысли начинают вращаться вокруг этой точки зрения, и получал величайшее удовольствие…
Вигано следил за моей реакцией.
– Теперь до вас дошла идея? – спросил он.
– Да, – подтвердил я. – Облигации на предъявителя, не крупнее, чем сто тысяч долларов.
– Правильно.
– А теперь, – сказал я, – насчет оплаты.
– Вначале добудьте бумаги, – возразил он.
– Дайте мне номер телефона. Того, который не прослушивается.
– Дайте мне свой номер, – сказал Вигано.
– Не выйдет. Я уже говорил, что не хочу, чтобы вы знали, кто я. Кроме того, моя жена в этом не участвует.
Он посмотрел на меня с удивленной ухмылкой.
– Ваша жена в этом не участвует, – повторил он. Ухмылка стала шире, Вигано громко рассмеялся. – Ваша жена в этом не участвует! Вот тут-то я поверил, что вы говорите всерьез.
Он заставил меня почувствовать себя дураком, и я не был даже уверен почему. Сердито, но стараясь не показать этого, я сказал:
– Я говорю серьезно.
Вигано опять нахмурился. Потянувшись к карточному столику, он взял шариковый карандаш и маленький блокнот для заметок. Потом протянул их мне, сказав:
– Вот. Я дам вам номер, запишите сами.
Он не хотел приложить руку даже к телефонному номеру… Я взял карандаш и блокнот и замер в ожидании.
– Это в Манхэттене, – продолжал Вигано. – Шесть, девять, один, девять, десять, семь, ноль.
Я записал.
– Вы наберете этот номер в Манхэттене; не звоните из другого района и тем более из другого города. Вы спросите: «Артур на месте?» Вам ответят: «Нет». Вы будете звонить из телефона-автомата или из любого другого места, в надежности которого уверены. Оставите свой номер. Артур позвонит вам. Вы услышите меня в течение пятнадцати минут. Если не услышите, значит, меня нет в городе, попытайтесь еще раз, позднее.
Я кивнул в знак согласия.
– Хорошо.
– Когда вы позвоните, – сказал он, – вы скажете, что вас зовут мистер Копп. К-о-п-п.
– Это легко запомнить.
– Но не звоните по мелочам, – продолжал Вигано. – Вы делаете дело – или не делаете. Если вы возьмете на Уолл-стрит на десять миллионов ценных бумаг, я прочитаю об этом в газете. Если же получу извещение об этом от вас, то не отвечу.
– Конечно, – усмехнулся я. – Нас это устраивает.
– Разумно с вашей стороны, – сказал он и снова поднял свой пивной стакан. Мне он пива не предложил.
Он явно хотел, чтобы разговор закончился, поэтому я поднялся.
– Вы услышите обо мне, – пообещал я. Я знал, что это бравада и на гангстера она не произведет впечатления, но все же произнес эти слова.
Он пожал плечами. Я его больше не интересовал.
– Прекрасно.
Вигано
Вигано следил за тем, как посетитель уходит с сопровождающими. Он подождал полминуты, размышляя и потягивая «Мичелоб», а затем нажал кнопку интеркома на столе. В комнату вошел Марти.
– Да, сэр?
Вигано повернулся к нему.
– Парень, который сейчас уходит от меня… – сказал он. – Мне нужна его фамилия и адрес, и где работает.
– Да, сэр, – Марти вышел.
Из затеи с ценными бумагами, вероятно, ничего не получится. Но на тот случай, если все же что-нибудь да выйдет, Вигано хотел, чтобы его поручение было выполнено. Именно в деталях, думал он, заключается различие между победителем и дураком.
Он встал, выбрал шар и бросил его.