-Кажется, я знаю, где мы.
-Тогда просвети.
-Неподалёку от Москвы. Вёрст двадцать с гаком будет. Здесь рядом есть железная дорога и станция. Можно попробовать на поезде добраться до города.
-Ты, наверное, помнишь, у нас есть машина. На ней и поедем.
-Не выйдет. Если я не ошибаюсь, есть лишь дорога до станции и от станции до ближайшего села, а вот до Москвы вряд ли удастся добраться. Был когда-то путь, но недавно мост через реку обрушился. Теперь там не проехать.
-Значит, ты знаешь, какой сейчас год.
-Точно сказать не могу, но, скорее всего, девятьсот четырнадцатый.
Николай посмотрел на Клавдию, и ему хотелось покрутить пальцем у виска, настолько невероятным было предположение. Такого просто быть не может. В четырнадцатом году ему было двенадцать лет и тут на него нахлынули воспоминания. Он отчётливо увидел своих родителей, мать, провожавшую его в гимназию, испуганного отца, когда в семнадцатом шальная пуля залетела в их квартиру. Отца арестовали в тридцать седьмом, с тех пор вестей от него не было. Матушка как-то быстро сдала и уехала в деревню к родственникам. Последний раз он встречался с ней два года назад. Она выглядела уставшей и больной, но старалась не показывать, как ей трудно. Работа, будь она неладна. Ему захотелось хоть на мгновение увидеть своих родителей, почувствовать их любовь и заботу. Клавдия подошла к нему, провела рукой по щеке, вытирая невольную слезу, вызванную воспоминаниями, обняла его. Николай, не ожидая подобного, растерялся, но потом робко приобнял женщину за плечи. Так продолжалось какое-то мгновение.
-Пора ехать, - отстраняя Клавдию, сказал Николай, призывая всех занять места в машине.
Ему хотелось, чтобы Клавдия не отходила от него, но он всё ещё боялся показать проявление слабости перед Борисом. Ему казалось, что друг начнёт подтрунивать над ним.
На этот раз дорогу указывала Клавдия и буквально минут через пятнадцать впереди показались дачи, утонувшие в густой с жёлтыми прожилками зелени. Запахло яблоками. Борис остановил автомобиль и поинтересовался у Клавдии, куда же ехать дальше. В конце концов, грузовик решили спрятать на одной из дач, законсервированной на зиму. Нужную нашли быстро. Там был сарай, куда загнали машину. Николай, увидев куст малины, сорвал несколько ягод и, смущаясь, протянул их Клавдии. Улыбнувшись, она взяла угощение и предложила разделить пополам. Вышло как-то просто, по-домашнему. Оба улыбнулись. Идиллию разрушил Борис, заявив, что пора выдвигаться.
Клавдия когда-то бывала здесь и поэтому вызвалась провести к станции. Идти пришлось не долго. Вскоре показалось здание вокзала, и тут перед путниками встала проблема: нужны деньги, чтобы купить билеты и пройти на перрон.
Александра вспомнила, что у неё должен где-то быть кошелёк, который она прихватила, выходя из дома. Нашёлся кошелёк, нашлись и деньги, но не слишком много. Правда, на билеты в вагон третьего класса хватало. Решили, приобретением билетов займётся Клавдия, а остальные подождут её. Вскоре были куплены билеты и перронные талоны, дававшие право на выход к поезду. Билеты прокомпостировали, чтобы проводник знал, в каком вагоне должен был ехать пассажир и до какой станции. Места, к сожалению, не были указаны, и можно было занимать любое понравившееся.
Клавдия предложила перекусить, заявив, что у неё осталось немного мелочи и на лёгкий перекус должно хватить. В буфете купили чай и булочки. Клавдия вспомнила, что цыганка вернула ей двадцать копеек и отправилась покупать прессу. Этой самой прессой оказалась своеобразная газета журнального формата под названием «Новая иллюстрация» за 7 сентября 1914 года. Благодаря этой покупке отпала необходимость с определением даты. Стало понятно, в каком времени они оказались. Эту газету, состоявшую из восьми страниц и большого количества иллюстраций, Клавдия регулярно когда-то покупала. Теперь будет, чем заняться в дороге. Послышался гудок паровоза и, предъявляя перронные билеты, пассажиры стали выходить на посадку. Бориса и Николая удивило разноцветие: за локомотивом виднелся двухцветный, выкрашенный синей и жёлтой краской вагон. Затем шли вагоны зелёного и серого цвета. Всего Николай насчитал семь. Только у первого стояло лишь несколько человек, одетых, по сравнению с остальными, довольно изысканно. Борис, увидев, что основная масса пассажиров направилась к зеленым и серым вагонам, поспешил к синему, но Клавдия перехватила его, объяснив, что у них билеты куплены в вагон третьего класса и он как раз выкрашен в зелёный цвет. Женщине пришлось поторопить попутчиков, поскольку все места могли быть занятыми, а ехать стоя не особо хотелось. Николай и Борис, используя грубую мужскую силу, просочились сквозь толпу и успели занять заветные сиденья у окошка. Вскоре всё оказалось забитым под завязку и люди стали забираться на верхние полки. Пахло табаком, при входе в вагон виднелась большая фаянсовая пепельница, предназначенная для заядлых курильщиков. Поскольку на улице было тепло, решили приоткрыть окно. Начиналась обычная вагонная жизнь: стоял гвалт, попутчики старались скорее перезнакомиться друг с другом, чтобы потом можно было вести неторопливую дорожную беседу. В вагоне смешались представители всех сословий, начиная от крестьян и заканчивая сельскими обедневшими дворянами, которых от других пассажиров отличала едва заметная печать брезгливости на лицах. Мол, извините, что так получилось, и нам приходится ехать с вами в одном вагоне, но мы другого поля ягоды и знакомиться с нами и, тем более, заводить разговоры не рекомендуется. Наконец, состав тронулся, и можно было вздохнуть. Вроде бы жизнь стала понемногу налаживаться. Николай и Борис, впечатлённые всем увиденным, находились в некой прострации, поэтому почти ни на что не реагировали. Женщины решили, пока суд да дело, прояснить, а как же быть и жить дальше. Александра предложила поехать в дом к отцу, но Клавдия отвергла это предложение, заявив, что они могут там встретить самих себя, а это будет чревато последствиями. Зашёл разговор о наличности, которой практически не было. Рада предложила заработать денег гаданием, но Клавдия остудила её пыл, заявив, что публика, собравшаяся в вагоне, вряд ли располагает энными суммами денег.
-Пока думаем, - предложила Клавдия, - давайте посмотрим, о чём пишут в газетах.
Достав покупку с изображением конных казаков на обложке, стали её рассматривать, чтобы получить хоть какую информацию о том, что творится в мире. Практически все иллюстрации и подписи к ним были посвящены военным действиям. На второй странице содержалась информация о подвиге и гибели авиатора штабс-капитана Нестерова, разбившегося при атаке австрийского аэроплана. На третьей обложке были фото двух французских генералов. На развороте помещались фотографии с театра военных действий в Бельгии, на которых были изображены разрушенные дома. Завершал издание рисунок с лаконичной надписью «Современный гунн», на котором был изображён немецкий солдат на фоне убитых мирных бельгийских жителей. В надписи под рисунком говорилось, что германский солдат воюет не только с мужчинами, но и с женщинами и детьми, которых он беспощадно разит пулями или прикладом под освещение подожжённых им мирных деревень. К сожалению, других, кроме не совсем понятных военных новостей, статей не было. Узнать, принимает ли Россия участие в войне, не удалось и следовало расспросить об этом уже пришедших в себя мужчин.
-А кто победил, и когда закончилась эта война? – поинтересовалась Александра, показав газету.
-Трудно ответить на этот вопрос. Победили Франция, Британия, США и их союзники. Самый же главный результат войны таков – распались четыре империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская. Россия, пожалуй, потеряла больше других. Оказывая помощь западным союзникам, она не была включена в состав стран-победительниц и лишилась части своей территории. Царя тирана Николая Второго расстреляли с семьёй в Тобольске. Вот, вроде бы, так, - закончил Борис.
Не следовало ему подобным образом высказываться о царе, правившем в России на тот период, и к тому же в таком людном месте. Нашлись длинные уши, получившие информацию не совсем благонадёжного плана. Затем заработали слишком длинные языки. На ближайшей остановке в вагоне появился начальник станции с двумя сельскими стражниками внушительных габаритов, и очень настойчиво попросили Бориса пройти с ними. Николай, видя подобную несправедливость, попытался заступиться за друга. В результате и его вывели из вагона как соучастника. Александра и Клавдия были вынуждены последовать за своими спутниками, чтобы узнать, куда их отправят. Оказалось, не так уж и далеко. При станции имелся небольшой полицейский участок, куда и доставили двух политических, как выразился местный блюститель порядка. Исправник отбил депешу в столицу и попросил подмогу для сопровождения в Москву особо опасных преступников, задумавших смертоубийство царя-батюшки. Его заверили, что завтра утром прибудет конвой, а пока пусть, мол, посидят в камере при станции.