– Должна сказать вам, дорогая, за то время, что я за ним наблюдаю, он показался мне очень разумным и здравомыслящим мальчиком.
– Рада слышать, – ответила Мэдлин.
– Это не комплимент, дорогая, – заверила Хелен.
Какое-то время они молча шли рядом. Мэдлин не знала, что еще сказать. Показались Камберлендские ворота Гайд-парка. Леди Ариан и Джефф заторопились вперед. Хелен, однако, чуть нахмурив брови, замедлила шаг.
– Наверное, вы ждете от меня каких-то особенных слов о Джеффе, Мэдлин, – наконец заговорила она. – Мне очень хочется помочь вам, но не думаю, что мое мнение о вашем сыне переменится.
– Вы не видите в нем ничего болезненного? – Голос Мэдлин был полон надежды.
– Нет. Он смышленый, живой мальчик, – с явными художественными наклонностями. Джефф вежлив и, пожалуй, даже чересчур взрослый для своего возраста. Не думаю, что ваш сын страдает чем-то, хоть отдаленно напоминающим душевную болезнь.
– Правда?
– Да, – медленно сказала Хелен. – И в этом случае остается только одна… странная… возможность.
Мэдлин остановилась.
– И что это может быть?
– Его вымыслы небеспочвенны, – подняла красивые плечи Хелен. – Что говорил Гамлет Горацио, дорогая?
– Он… он сказал… – рылась в памяти Мэдлин, – «есть многое на свете, друг Горацио…»
– «…что и не снилось нашим мудрецам», – закончила Хелен. – Да-да, именно так. Возможно, дорогая, всего лишь возможно, что существует что-то неведомое нам.
Мэдлин с сомнением посмотрела на спутницу:
– Не могу представить, что это может быть.
– И я тоже, – ответила Хелен, погрузившись в свои мысли. – Но я собираюсь подумать над этим. Очень серьезно подумать.
Глава 8
Познай себя, и тогда тебя ни с кем не перепутают
Встреча с лордом Трейхерном затянулась. Меррик прибыл на Мортимер-стрит точно в пять, но у графа было много вопросов. Трейхерн воспользовался возможностью изучить характер партнера, сообразил Меррик.
Владения графа были обширны. Он имел в собственности двадцать незастроенных участков неподалеку от Кенсингтона и хотел сдать их в аренду на 99 лет. Трейхерн оказался дотошным и проницательным бизнесменом. Его лондонский дом не слепил нарочитой демонстрацией богатства, это говорило о многом. Меррик не раз убеждался, что, когда доходит до дела, у экстравагантных английских аристократов за пышным фасадом нет ничего, кроме толстой пачки писем от кредиторов.
– Прежде чем мы перейдем к сути дела, я хочу затронуть один маленький вопрос, – сказал Трейхерн после получасовой беседы. – Я предпочитаю вести бизнес надежным способом.
– Надежным способом? – нахмурившись, повторил Меррик. – И что же это за способ, Трейхерн?
Граф откашлялся.
– Позвольте мне быть откровенным, – решительным тоном сказал он. – Я люблю, когда дело делается честно и прямо. Не признаю действий за спиной у партнера и не давлю на него своими деньгами. У вас специфическая репутация, мистер Маклахлан.
– Да, – ответил Меррик, – но бесчестным и двуличным меня не считают.
Трейхерн натянуто улыбнулся.
– Вы правы, – согласился он. – И все же в ваш адрес высказывают обвинения.
– А что касается запугивания и устрашения, – невозмутимо продолжал Меррик, – то они, как и красота, всего лишь застилают глаза зрителям. – Некомпетентность я считаю гораздо худшим оскорблением.
Трейхерн вертел в руках перо.
– Вы выдающийся человек, Маклахлан, – его голос теперь смягчился, – и, думаю, циничный. С этим ничего не поделаешь, вероятно, для этого есть веские причины, но не позволяйте цинизму взять верх над вами.
Меррик задавался вопросом, о чем Трейхерн ведет речь. Граф явно не наивен.
– Натуры, склонные к благотворительности, никогда не сколачивают состояния, Трейхерн, – ответил он.