И денег не было. Когда ты придешь в себя, то поймешь, что это правда.
– О Господи! – Мэдлин зажмурила глаза. – Джеффри!
– Джеффри?
– Мой сын, – прошептала она.
Боже милостивый! Мальчик у колодца?
– Пожалуйста, Меррик, – умоляла она, – больше никому не говори об этом. Я не вынесу, если люди назовут его…
– Не посмеют, – резко перебил ее Меррик. – Люди никак его не назовут, Мэдлин. Неужели ты думаешь, что я стану перетряхивать наше грязное белье в Мейфэре? Ты полагаешь, что я только и ждал все эти годы, пока ты жила с другим мужчиной и называла его мужем, чтобы теперь устроить скандал? Ты думаешь, я горжусь тем, чем обернулась моя женитьба?
– Ты… ты теперь богат, – прошептала Мэдлин, – и можешь развестись со мной, если все, что ты сказал, правда.
– Не на этом свете, моя дорогая, – резко ответил Меррик. – Ты до могилы будешь мечтать об этом.
– Я… я этого не хочу! – воскликнула она.
– Да, не хочешь, – согласился он. – Это мерзкий публичный процесс, и он погубит репутацию твоего сына.
– Я всего лишь хочу дожить жизнь спокойно, – сказала Мэдлин.
– Это, мадам, я могу вам пообещать, – ответил Меррик. – Я не имею желания нарушать ваш покой или снова видеть вас. Ты умерла для меня, Мэдлин. Умерла в тот день, когда вскарабкалась в карету своего отца и бросила меня на произвол судьбы.
Мэдлин вздрогнула от его слов, но не возразила.
– Очень хорошо, – сказала она. – Пожалуйста, забери свой дом.
– Нет. Этого я не сделаю.
Меррик понимал, что поступает неразумно. Да, мужчина обязан обеспечить жене крышу над головой независимо от того, какова эта жена и что она сделала. Но почему он вообразил, что, если навяжет Мэдлин дом, она станет ему ближе? При чем тут буква закона? Мэдлин ему не принадлежит, этого никогда не будет.
– Я не бедная женщина, Меррик, – прошептала Мэдлин. – Но я почти всю жизнь прожила под властью сначала одного, потом другого мужчины. За исключением последних четырех летя никогда не выбирала ничего для себя – кроме случайной покупки отреза на платье. За меня всегда решали другие, что мне нужно, а что – нет, и я не могла возразить. Ты представляешь себе, что это за жизнь?
Честно говоря, Меррик не представлял. Но какое это имеет теперь значение? Мэдлин его ненавидит, он питает к ней отвращение. Ее тогдашнее бездействие неотступно преследовало его в мыслях.
Он откашлялся.
– Тогда семь тысяч фунтов.
– Не поняла.
– Цена дома, – сказал Меррик. – Если ты по-прежнему хочешь приобрести его. И еще, Мэдлин…
– Да?
Он не взглянул на нее и не подошел. Теперь Меррик был осторожен.
– Пожалуйста, больше не приходи сюда. Веди дела с Розенбергом.
– Прекрасно, – прошептала она и открыла дверь. Замок едва слышно щелкнул. Мэдлин замерла на пороге, судорожно вздохнув.
С незнакомым приступом страха Меррик повернулся в кресле. В коридоре стояла Бесс Бромли. Ее пышная грудь белым пятном выделялась в полумраке коридора. Рядом с Бесс стоял пунцовый Фиппс. Он, очевидно, забыл, что проводил в кабинет хозяина Мэдлин.
С мрачным видом Мэдлин прошмыгнула мимо и исчезла. Бесс издали уставилась на Меррика жарким жадным взглядом. У него засосало под ложечкой, во рту появился привкус горечи.
– Прошу извинить, мистер Маклахлан, – выдавил Фиппс. – Сегодня такой напряженный день. К вам мисс Бромли.
Меррик рывком открыл верхний ящик стола и вынул из него лист бумаги.
– Услуги мисс Бромли сегодня не требуются, Фиппс, – проговорил он. – Когда будет нужно, я пошлю за ней. Будьте любезны, проводите ее.
Сев в карету, Мэдлин разразилась слезами. Злость, обида, унижение захлестывали ее. С нее довольно боли. Тем более по этому поводу! Еще недавно она думала, что обрела покой, если не счастье.