Алексей охнул, чувствуя под пальцами шероховатость пергамента – страницы самой Книги Жизни ложились в ладони. Информационное пространство распахивалось навстречу, раскрывалось пестрым цветком, обнажая бесконечные потоки знания. «Не бойся», – вновь прозвучали голоса собеседников, светлой мелодией отозвавшись в сердце Книжника.
Он протянул ладонь и тронул ближайшую строку. Не понадобилось даже читать – информация вспыхнула, рельефно проявившись на фоне всех иных потоков. Кошачьи следы под окном кофейни, порода и кличка их обладателя, рецептурный состав кофе и коктейля, новости, зазвучавшие из отключенного телевизора, ноты песни, доносящейся из колонок, цвет и номер шумящей на улице машины, технические характеристики модели…
– Я не боюсь, – выдохнул Алексей, любуясь потоками и волнами, строками, знаками – знанием.
Улыбнулся своему старшему брату по прошлой жизни, принцу, прозванному Лютнистом. Тот улыбнулся в ответ.
Но его облик стал мерцать и, вместе с тем, накатила слабость. Затылок похолодел, онемело лицо и кончики задрожавших пальцев. Леша едва успел ухватиться за столешницу, начал оседать со стула. Максим подхватил его, прикрыв широкой спиной от посторонних взглядов.
Помог восстановить сидячее положение и опереться о столик. Сунул под нос почти пустой бокал с все еще холодным сладким молоком. Юджин с тревогой ловил взгляд Леши.
– Как ты? – спросил и осторожно улыбнулся. – Теперь веришь?
Алексей послушно сделал глоток, проморгался.
Образ светловолосого принца еще не погас до конца. Но изменился на краткий миг, достаточный для того, чтобы Книжник увидел и вспомнил – мертвое лицо, корку запекшейся крови, бурую рванину одежд вместо доспехов. Лязг мечей, собственный отчаянный крик, город в огне…
«Мы умерли тогда. Мы все погибли в тех боях, отстаивая наши города с оружием в руках и песнями на устах. Мы были светом и добром, мы видели Зло воочию. И пали один за другим под ударами их армий. Мы… победили?»
– Верю, – выдавил Алексей, сквозь подступающие слезы. – Верю…
Максим вздохнул, прижимая голову плачущего Леши к плечу. Чуть укачивал, утешая, пока Юджин доставал салфетки. Оба молчали, интуитивно почувствовав, что память не была милосердна к Книжнику.
Глава 10
Едва Алексей худо-бедно успокоился, Мечник тут же предложил сменить дислокацию, а заодно продолжить разговор в более приватной обстановке. Юджин поддержал идею и даже развил ее, загоревшись желанием показать и объяснить нечто, только что объявившемуся брату, прямо «на месте». Леша не нашел причин для отказа, сейчас он был готов идти за Лютнистом хоть на край света. В голове все еще с трудом укладывался тот факт, что его сны вдруг обрели плоть и кровь.
Втроем они вышли и «Шоколадницы», и Леша мгновенно узнал автомобиль, на котором во сне пытался выехать из проклятой психушки. Пиликанье отключающейся сигнализации в руках Максима подтвердило догадку.
– Юдж, сядь за руль, а? – попросил Мечник, нарочито устало поводя шеей. – Что-то я устал. А мы на заднем с Книжником пообщаемся.
– Без проблем, – Лютнист взял ключи. – Алеша, садись.
Леша поймал себя на смутном боязливом чувстве. В душе все еще сохранялись крупицы ночного кошмара. А еще, совершенно не к месту, в голове всплыла мысль о том, что мама учила не садиться в машины с незнакомыми людьми. Как бы глупо и смешно она не звучала, но на мгновение Алексей засомневался в правильности своих действий. А через секунду Мечник открыл перед ним заднюю дверцу, и Леша нырнул в салон, словно в кроличью нору.
– Куда мы сначала? – спросил Юджин, поворачивая ключ зажигания.
– Давай по центру покатаемся. А потом, если все сложится – домой, – непонятно решил Максим.
Машина тронулась.
– Алеша, пристегнись, пожалуйста, – попросил Лютнист не оборачиваясь.
Несколько минут ехали молча.
– Итак, – Мечник достал сигареты, приоткрыл боковое окно и закурил. – Толком ты, Книжник, ничего не помнишь. Даже о том, кто ты, рассказал тебе Лютнист во сне. Так?
– Да, – кивнул Леша. – Юджин Владле…
– Давай на «ты», – попросил Лютнист, и Алексей поймал его теплый взгляд в зеркале заднего вида. – И у нас принято использовать наши прошлые прозвища.
– У нас?
– Ты же не думаешь, что из всей великой армии Королевства переродились только мы трое? – усмехнулся Мечник.
Алексей пожал плечами. Еще вчерашним вечером он и мечтать не смел о том, что его безумие может разделить хотя бы одна живая душа. Где уж тут думать о целой армии светлых сил? Леша потер виски, силясь собраться с мыслями. Его не торопили, явно ожидая вопросов.
– Вы сказали, – решил он задать самый важный из них. – Что война продолжается.
– Да, – кивнул Мечник, глядя в окно.
– Это значит, что пауки… они тоже? Переродились?
– Один паук, – ответил Юджин. – Всего один.
– Но, к сожалению, этого оказалось достаточно, – поддержал его Максим. – Мало того, эта тварь очнулась, кажется, раньше нас всех, вместе взятых. И к тому моменту, как мы с Лютнистом осознали себя истинных – Паук уже успел широко раскинуть свои сети по миру. И даже привлечь на свою сторону кое-кого из светлых.
Он резко обернулся и впился цепким взглядом в лицо Алексея. Словно просканировал. Леша почти физически почувствовал давление в области переносицы и висков. Видимость на мгновение подернулась странной бордовой дымкой, а тело стало тяжелым и ленивым.
– Теперь ты понимаешь, почему мы так осторожничаем? – спросил Мечник. – Даже бывший брат может оказаться приспешником Паука.
Леша кивнул, ощущая, как растекается по сиденью. Душное багровое облако обволакивало его сознание. Максим что-то говорил, наполнял пространство внутри машины своими вескими, тяжелыми смыслами. Книжник прикрыл на мгновение глаза и тут же увидел целую тучу массивных слов. Они зарождались внутри Мечника и устремлялись прямо в Лешину голову, пытаясь заполнить ее, вытеснить все остальные слова и смыслы, выстроить все в своем порядке. «Верь мне, – вбивалось, упруго вталкивалось в мысли Книжника: признай меня, иди за мной, только за мной, встань под мой стяг, подчинись, покорись, ты мой!» И само существо Алексея было уже готово подчиниться, отдаться этому багровому, жарко-удушающему захвату. Но в висках комариным писком начали зарождаться собственные слова. Те самые строки и символы, что неотступно преследовали Книжника повсюду. Их писк и шорох стремительно нарастал. И через мгновение, в тучный багрянец впились белые потоки, пронзили его, принялись кромсать, словно клинки. Облако явно не ожидало сопротивления. Оно дрогнуло, сжалось и распалось, оставив после себя лишь зыбкий дымок и неясные отголоски слов, которые тут же забылись. А потоки внутренних строк Книжника выстроились в его сознание щитами. Белоснежными, словно нетронутые письмом листы бумаги. Их звон оборвался так резко, что Алексей вздрогнул всем телом. И очнулся.
Он вдохнул так глубоко, что подавился воздухом, закашлялся. Из глаз брызнули слезы.
– Алеша, ты в порядке? Что такое? – воспользовавшись остановкой на светофоре, Юджин обернулся.
Книжник с трудом выпрямился и взглянул на собеседников поочередно. Лицо Лютниста выражало лишь искреннее беспокойство. Он явно ничего не заметил. Мечник же смотрел на Алексея через маску равнодушия. Сквозь которую Книжник легко считал удивление – его выдавали напрягшиеся скулы и недобрый прищур голубых глаз.
– Какого черта? – прошептал Леша, все еще хватая порции воздуха ртом.
– Извини, – обронил Максим и выкинул окурок в окно. – Стандартная проверка. Я должен был убедиться в том, что ты не подвергался никакому психологическому воздействию. Наш враг мастер в вопросе психопрограммирования.
«Он врет, – отчетливо понял Алексей, все еще закрываясь от мира внутренним щитом: как минимум недоговаривает».
– А нельзя было просто спросить?
– Нельзя, – в голосе Юджина было столько искреннего раскаяния, что Леша мгновенно успокоился. – Ты мог не помнить даже, что когда-либо встречался с Пауком. Мечник умеет проникать в сознание, находить и ломать любые блокировки и чуждые системы. Правда делает это не слишком деликатно, как видишь.