Нет, только не альфонсом. Как это ни парадоксально, но она никогда не считала Мишеля д'Анжа продажным.
Горничная присела в реверансе.
— Слушаюсь, — проговорила она и направилась в ванную. Энн резко обернулась.
— Джейн…
Взятая в аренду вместе с домом служанка замерла.
— Что угодно, мэм?
— Я выгляжу иначе?
— Нет, мэм. Желаете что-нибудь еще?
Энн внезапно стало смешно. Горничная знала ее меньше недели. Даже если бы и были какие-то перемены, она бы их не заметила.
— Ничего, спасибо. — Она изо всех сил сопротивлялась соблазну опять повернуться к зеркалу. Какие перемены произвел в ней Майкл?
Ибо перемены были. Она заплатила мужчине, чтобы тот лишил ее девственности.
К тиканью французских часов на каминной полке из красного дерева примешалось сдавленное хрипение в ржавых трубах. Не важно, почему Майкл решил стать ее любовником, заключила наконец Энн. Она хотела провести с ним предстоящий месяц. Вместе спать. Вместе гулять и завтракать.
Близость. Дружба.
Ничего подобного с мужем испытать невозможно.
Шорох одежды возвестил о том, что она не одна. На пороге ванной стояла Джейн. И когда их взгляды встретились, горничная отвела глаза.
— Вас раздеть, мэм?
— Да, пожалуйста.
Горничная ловко расстегнула пуговицы на спинке шелкового платья. А Энн бросило в жар: она вспомнила, что Майкл так же искусно управлялся с ее одеждой. Энн методично избавилась от платья, лифа, корсета и нижних юбок. Мраморные часы пробили время. Прошло полчаса, ровно столько, сколько потребовалось допотопной колонке, чтобы подогреть воду. Служанка скрылась в ванной, и оттуда раздался плеск льющейся воды.
Через пять минут, когда ванна наполнилась, возвратилась Джейн.
— Я велела лакею спустить ваш баул вниз.
— Хорошо, — отозвалась Энн.
Пенал ванной наполнил влажный туман, попахивало газом. А раскрашенная под мрамор, с большими медными ручками колонка продолжала извергать жар.
Энн быстро почистила зубы, ополоснула рот водой и выплюнула в пожелтевшую фаянсовую раковину. Допотопный, как и все в доме, туалет фыркнул, когда она потянула за медную цепочку рычаг бачка под потолком. Отпихнула в сторону упавшие к ногам шерстяные панталоны и уставилась на синяк на бедре. Мускулы в промежности свело.
Она коснулась этого отпечатка и поняла, что подушечка се пальца не закрывает отметины. Узкая деревянная скамейка впивалась в ягодицы. Энн нагнулась, расстегнула подвязки и скатала чулки. Майкл и снимал, и надевал их на нее. Скатал, когда заставил узреть ангелов, а надел едва ли полтора часа назад.
Энн распрямилась и стянула через голову рубашку. Зачем она заставила себя погрузиться в медную ванну. Майкл недавно ласкал ее ягодицы, но сейчас ничто не напоминало его язык. Вода жгла ее тело.
Энн окунула в ванну мочалку и принялась намыливать, пока ткань не покрылась чистой белесой пеной. Так смешиваются естественные соки мужчины и женщины.
А у Майкла в ванной колонки не было. И газа тоже. Быть может, он обгорел при взрыве нагревателя? Так закончило жизнь немало англичан в больших и малых городах страны.
Мочалка царапала ее нежные соски — осклизло грубая, мягкая, но в то же время шероховатая. Как его пальцы, когда они доставляли ее телу наслаждение.
«А каково принимать ванну вместе с мужчиной?» — подумала Энн. Ванна Майкла достаточно велика, спокойно вместит двоих.
Энн выпустила намыленную мочалку и накрыла ладонями груди, воображая, что это руки Майкла.
— Мэм?
Энн отдернула руки от грудей, причиной жара в ее теле была отнюдь не вода.
— Да?
Горничная вошла в ванную. Она отводила глаза, стараясь не смотреть на обнаженную госпожу.
— Я подумала, вы захотите добавить в воду горькую соль. Она помогает от усталости и снимает напряжение.
Энн нахмурилась.