Тот случай заставил его принять решение не вступать в брак до тех пор, пока он не достигнет действительно преклонного возраста и не возникнет необходимость обзавестись наследником.
Но сейчас маркиз только-только перешагнул тридцатилетний рубеж, старость казалась ему чем-то очень далеким, и он не торопился с решением этой проблемы, Но он был единственным ребенком в семье. И это означало, что не только мать с бабушками и дедушками, но также его многочисленные тетушки, дядюшки и кузины — все вместе, так или иначе, настаивали на его женитьбе.
Чем больше настойчивости проявляли они в этом вопросе, тем упорнее придерживался он принятого решения, полагая, что наверняка умрет от тоски в обществе любой женщины, если пробудет с ней достаточно долго.
В особенности это почему-то относилось к тем из них, кого его многочисленная родня полагала подходящими на роль маркизы Линворт.
Маркиз был весьма опытным наездником, отличным игроком в поло, искусным стрелком.
Владея десятью тысячами акров земли, требующими внимания и заботы, он не испытывал проблем, чем себя занять, и проводил время так, как ему нравилось.
Разумеется, в его жизни было отведено место и для женщин, только это были совсем не потенциальные невесты, не те девушки, которых он встречал на балах, — неуклюжие, пугливые, неловкие и застенчивые.
Свои любовные похождения — или, как говорят французы, affairs de coeur — маркиз обставлял с чрезвычайной тщательностью и действовал столь осторожно, что в большинстве случаев великосветские сплетники и сплетницы могли лишь подозревать его, но никаких конкретных поводов для критики у них не было.
Так уж сложилось, что все те дамы, которые поочередно влюблялись в него, оказывались замужними, и в этом-то состояла главная трудность.
Ведь влюбленная женщина, как правило, очень ревнива и всегда ведет себя как собственник.
За эти годы маркиз вполне овладел искусством вовремя исчезать, как только любовная интрига, по его собственным словам, начинала выходить из-под контроля.
Именно такой момент и наступил сейчас.
Привязанность к нему леди Максвелл становилась все более очевидной для публики, и следовательно, пора было выпутываться из этой ситуации, начинавшей уже тяготить его, к тому же об их связи стали поговаривать в свете.
Линворт прекрасно понимал, как не просто это будет сделать.
К тому же он не желал покидать Лондон в разгар сезона, по крайней мере до тех пор, пока это не станет абсолютно необходимым.
Считаясь одним из самых завидных женихов среди прочих неженатых мужчин его возраста, он был желанным гостем в самых знатных домах.
Принц Уэльский включал его в список приглашенных на все балы, устраиваемые в Мальборо-хаус.
— Черт бы их всех побрал, — жаловался сам себе маркиз. — Почему я должен куда-то скрываться, когда у меня нет никакого желания покидать Англию?!
На комоде в спальне лежало любовное послание леди Максвелл.
Ему не нужно было читать письмо, чтобы узнать его содержание, он и так знал, чего от него хотят.
Линворт подумал, как до чрезвычайности неосторожно и глупо с ее стороны посылать с любовной запиской к нему домой одного из слуг своего мужа (судя по ливрее, грума).
Ведь в этом случае их любовная связь будет обсуждаться не только в лакейской лорда Максвелла, но и неизбежно станет предметом разговоров среди собственных слуг маркиза. Хорошо известно, что сплетники из людской быстрее ветра распространяют новости о любовных историях господ от дома к дому.
Он еще не успел вскрыть письмо, полученное от леди Максвелл, как наверх принесли еще одно.
На этот раз письмо было от его матери.
Маркиз торопливо распечатал его, желая поскорее узнать, о чем пишет ему мать.