– Дело не в этом. Яки отмечают праздники сообща. Мы исполняем песни и танцы, и все это соответствует принятым церемониям и зависит от времени года. Петь и танцевать гораздо веселее, чем наблюдать за этим. Как можно проникнуться духом спектакля, если не принимаешь в нем участия?
– Как и всегда, ты рассуждаешь разумно, – заметил Мэверик, откидываясь на спинку кресла и прихлебывая кофе. – Но опера особый вид искусства. Певцы всю свою жизнь готовятся исполнять свои роли. Англы тоже поют и танцуют. Они делают это везде – в дансингах, в амбарах, при любом удобном случае. На ранчо мы устроим вечеринку, пригласим парочку скрипачей, соседей и представим всем вас обеих.
– А можно будет нам петь арии из «Кармен»? – Розалинда приложила обе руки к сердцу и широко открыла рот.
– Ну уж пожалуйста, не здесь! – Синтия в тревоге оглядела зал. Они вернулись в отель «Виндзор» и теперь после чудесного вечера сидели за десертом и кофе. Богатые и ухоженные люди сидели за соседними столами, застланными белыми льняными скатертями, в просторном зале ресторана. С потолка по всей длине зала свисали ряды канделябров в стиле рококо. В каждый входило по шесть массивных белых шаров. Хрусталь, фарфор и серебро поблескивали в мягком свете.
Розалинда уронила руки на колени.
– В таком месте, как это, я не стала бы петь. Да я и слои-то не знаю, какие должны быть в «Кармен». Но позже и могла бы спеть вам песню яки.
Синтия улыбнулась:
– Мне бы хотелось послушать.
– Подождем, пока мы прибудем на ранчо, – сказал Мэверик, ставя на стол кофейную чашку. – Не думаю, что все готовы слушать твое пенис.
Розалинда усмехнулась:
– Хочешь сказать, что мне лучше петь для коров? У меня не такой уж плохой голос.
В синих глазах Мэверика заплясали смешинки.
– Помнится мне, что Мария могла своим голосом разбудить весь город.
– У нее был красивый голос. Разве не так? – вздохнула Розалинда.
– Да. В ней все было прекрасно.
– Кроме пристрастия к виски, – возразила Розалинда, сжимая в руке стакан с молоком. – Никогда не стану пить эту гадость.
– Думало, это правильно, – мягко сказал Мэверик. – Напиток белого человека не годится для уроженцев этой страны.
Синтия взяла в руки чашку с кофе, внезапно ощутив желание согреться. Она почувствовала себя одинокой. Снова, Мария вторглась между нею и Мэвериком. Эта Мария с ее безупречной красотой и индейскими корнями! Как ей было соревноваться с ней? Да и стоило ли пытаться? Синтии не был нужен этот мужчина, как и его дочь. У нее была собственная жизнь, цели и мечты, свои печали.
Она поставила свою чашку, порывисто встала, глубоко вздохнула и встретила недоумевающий взгляд Мэверика.
– Благодарю за прекрасный вечер и очаровательный ансамбль. Я полагаю, ваш долг выплачен с лихвой.
– Синтия? – смущенно окликнул ее Мэверик.
– Ночь только начинается. Я думаю, вы с Розалиндой хотите побыть вдвоем.
– В этом нет необходимости. – В голосе Мэверика послышалось раздражение. – Нам так хорошо вместе.
– Да, но я хочу посмотреть Денвер.
– Можно, я пойду с нами? – Он приготовился встать.
– Нет. Я хочу побыть одна. А вы проведете вечер с дочерью.
– Но я...
– Благодарю вас.
Синтия стремительно повернулась и направилась к ближайшей двери. Мэверик догнал ее и сжал руку:
– У меня для нас другие планы.
– Нет, того, что мы успели за сегодняшний вечер, более чем достаточно. Пожалуйста, дайте мне выйти.
Он нахмурился:
– Не понимаю.
– Я просто хочу пройтись одна по свежему воздуху.
– Вы уверены?
– Да, – ответила Синтия, стараясь подавить поднимавшуюся в ней досаду. – В этой части города со мной ничего не случится. Кроме того, я могу о себе позаботиться.
– Не думаю, что вам следует гулять одной. Разумнее сделать это завтра.