Он испытывал к ней физическое влечение, в этом не было никакого сомнения. Он занимался с ней любовью каждую ночь и почти каждое утро, будя ее в сумерках, когда за окном лишь брезжил рассвет. Ему нравилось слушать в предрассветной тишине ее прерывистое дыхание и стоны, когда только начинали петь птицы, приветствуя наступление нового дня.
Да, он любил ее тело. В свой медовый месяц они самозабвенно предавались страсти. Но Адриан был уверен, что она скоро утихнет. Его неистовое желание рассеется как дым.
И тут, как бы в насмешку над его уверенностью, Адриана охватило возбуждение. Он попытался противостоять ему и быстро снял рубашку.
– Мне вдруг захотелось искупаться, – заявил он. – Пойдемте поплаваем!
– Но вы ничего не говорили о том, что потащите меня в воду! – возмутилась Вайолет.
– Эта мысль пришла мне в голову внезапно. Пойдемте, дорогая.
И он побежал навстречу лениво накатывавшим волнам. Вайолет ничего не оставалось, как последовать за ним. Адриан был прекрасным пловцом, он быстро миновал линию прибоя и закачался на медленных невысоких волнах. Вайолет плавала ближе к берегу, где вода была менее спокойна.
Ей было немного не по себе. Жаркое солнце припекало лицо и обнаженные плечи. Распущенные волосы тянулись за ней по поверхности воды, словно шлейф. На Вайолет не было ничего, кроме тонкого нижнего белья. Она боялась, что ее может кто-нибудь увидеть. И все же она чувствовала себя как никогда счастливой, лежа на спине и глядя в бездонное голубое небо.
Кто-то легонько дернул ее за волосы. Вайолет испугалась и нырнула в воду. Оказавшись снова на поверхности, она обернулась и увидела рядом мужа. Его губы шевелились, но она не слышала его из-за шума прибоя.
– Что?! – крикнула она.
– Мне показалось, что вы уснули!
– Нет, я просто глубоко задумалась. Как вы поплавали?
– Отлично. Может быть, подплывем поближе к берегу?
И они не спеша направились к мелководью. Почувствовав дно под ногами, Вайолет остановилась и обернулась к мужу. С его мокрых волос капала вода. Адриан резким движением руки откинул их со лба. Вайолет залюбовалась его широкими мускулистыми плечами.
Ее взгляд невольно привлек шрам на его груди. Рубцы побелели и образовали узор, похожий на звезду неправильной формы размером с гинею. Она знала, что на спине мужа есть еще один шрам. Он тоже был белым и, по-видимому, образовался на месте рваной раны.
Вайолет давно уже заметила эти следы от ранений, но никогда не спрашивала об их происхождении. Она старалась не прикасаться к ним: мысли о том, что муж подвергался смертельной опасности, причиняли ей боль.
Но на этот раз она дотронулась кончиками пальцев до шрама на груди. Кожа в этом месте была неестественно гладкой и натянутой.
– Вам, должно быть, было очень больно, – промолвила она. Адриан спокойно смотрел на жену, не мешая ей ощупывать рубец.
– Да, мало приятного, когда тебе в спину вонзается острый штык, – сказал он.
Пальцы Вайолет дрогнули.
– А я думала, что это была пуля, прошедшая навылет.
– О моем ранении до сих пор сплетничают в светских салонах? – спросил Адриан.
Вайолет кивнула.
– Пуля оставляет на теле более аккуратные следы, – пояснил он. – Не такие уродливые, как эти. И конечно же, юные леди предпочитают слушать рассказ о пулевых ранениях. Штык – неромантичное оружие, от него всегда много крови. Мне, наверное, не следовало говорить вам правду. Мир иллюзий более приятен, чем жестокая реальность.
– Нет, – возразила Вайолет, – я хочу знать правду о вас.
Адриан сжал ее руку.
– Я еще не знаю, насколько откровенным могу быть с вами, – с горечью сказал он, и его глаза помрачнели. – Война ужасна во всех проявлениях, это неподходящая тема для светских салонов.
Вайолет погладила его по щеке.
– Мы сейчас не в светском салоне. Я – ваша жена.