А ваши друзья, должно быть, еще глупее, раз позволяют такой, как вы, принимать участие в тайных делах, где недопустимы опрометчивые поступки и излишняя болтливость. А теперь отправляйтесь спать, пока я совсем не вышел из себя. Вы заслуживаете хорошей взбучки, моя девочка.
Мэгги резко повернулась и бросилась к дверям, не желая, чтобы он понял, что все-таки довел ее до слез. Она уже коснулась дверной ручки, но замерла на месте, услышав ледяной голос:
– Прежде чем вы снова задумаете убежать, знайте: я приказал своим слугам не пускать вас за порог этого дома без моего на то разрешения.
Заливаясь слезами, Мэгги бежала по лестницам и коридорам, не заботясь, что ее могут увидеть. В комнате все напряжение последних дней вылилось в настоящие потоки слез. Она бросилась на кровать и плакала, не переставая, не утешаясь ни мыслью, что ей удалось сохранить свою тайну, ни тем, что все-таки довольно легко отделалась. Выплакавшись, еще долго не могла уснуть.
ГЛАВА 9
Ротвеллу тоже не спалось в ту ночь. И не только из-за стоявшего перед глазами бледного, как мел, лица мисс Мак-Друмин, выслушивающей его отповедь. Ему ведь так и не удалось узнать, что же девушка скрывает, и он горячо надеялся, что в разговоре с ней не допустил досадного промаха.
Кроме всего прочего, его мучила совесть, поскольку впервые в жизни поставил личные интересы выше долга. Ведь он так и не сказал Райдеру, что знал, а точнее, подозревал, где будет проходить маскарад, и не привел за собой целую свору правительственных агентов, которые стали бы шнырять среди гостей, вынюхивая, кто есть кто. А вполне мог это сделать, не подозревая, что Лидия может оказаться в подобном месте.
Однако подозрения насчет мисс Мак-Друмин, которая вполне могла отправиться на Эссекс-стрит, сыграли свою роль. Когда Райдеру прямо в театр доставили срочное сообщение о собрании якобитов под видом маскарада в одном из довольно известных домов Лондона, он не стал сообщать генеральному поверенному, что в его доме уже несколько дней живет ярая якобитка, которая так и рвется встретиться со своими друзьями на Эссекс-стрит.
Воспользовавшись тем, что Райдер отправился в свой кабинет за какими-то бумагами, заехал к нему домой на Вич-стрит и, зная о пристрастии друга к карнавалам, попросил у слуги маску и домино и прямиком отправился к дому леди Примроуз.
Он прекрасно понимал: рано или поздно Райдер обо всем узнает и успокаивал себя, что постарается выведать информацию у мисс Мак-Друмин и предоставит ее генеральному поверенному. Он объяснит Райдеру, что намеренно скрывал от него молодую шотландку, боясь спугнуть, и беспрестанно следил за ней, дожидаясь момента, когда она приведет его прямиком к принцу. И все же опасался, что Райдер не удовлетворится объяснениями и начнет допытываться, почему Ротвелл, забыв о долге перед правительством и королем, приютил у себя якобитку.
Ротвелл снова и снова задавал себе один и тот же вопрос, почему не оставил мисс Мак-Друмин на Эссекс-стрит, и неожиданно понял: эта мысль даже не пришла ему в голову. По мере того как тянулась бессонная ночь, он пытался убедить себя, что заинтересован в ней лишь как в источнике информации.
Наконец все же удалось уснуть. Но проснулся Ротвелл рано, посетил утреннюю службу в часовне, позавтракал в одиночестве, затем отправился в библиотеку заняться текущими делами. Его сводная сестра не из тех, кто рано встает, и раньше одиннадцати ее ждать незачем. Кроме того, Ротвелл не спешил приблизить неприятную сцену выяснения отношений и еще не решил, как наказать Лидию.
Незадолго до одиннадцати Ротвелл услышал, как все три леди отправились в церковь, и вспомнил, что забыл распорядиться насчет отлучек мисс Мак-Друмин в часовню.
Оставалось только надеяться, что девушка не улизнет из-под носа его мачехи.