— Где вы научились так стрелять? — спросил Орлофф. Хотя он сжал пистолет в руке, казалось, он совершенно не сознавал, что держит его.
— Ну, это была не первая моя любовь, — беззаботно сказал Несслер. — Дело в том, что через некоторое время люди отказались сражаться со мной на мечах, и мне пришлось научиться стрелять. Боюсь, в школе я был сущим кошмаром. Скольких я убил на дуэлях, Минчо? Должно быть, около двадцати, не так ли?
— Более того, — сказала Минчо, печально качая головой. — Это был настоящий скандал.
Несслер кивнул. — Да, — согласился он, — я был на грани того, чтобы быть уволенным. Моя святая мать на смертном одре заставила меня поклясться, что никогда больше не буду драться на дуэли. Я сдержал эту клятву до сих пор. Но должен сказать, что когда я снова держу в руке оружие, то начинаю сомневаться, так ли уж плох адский огонь за нарушенную клятву.
Он одарил Мелунгеонцев ослепительной улыбкой. Орлофф потер усы своим кулаком, пытаясь переварить неожиданную информацию.
— Мы готовы! — крикнул Котцвинкль от лазера. Один из членов команды пробормотал что-то в знак протеста, низко опустив голову. — А я говорю, что мы уже можем действовать! — взревел офицер.
Все двинулись к краю ямы. Орлофф обнял Несслера за плечи. Свободной рукой он сунул пистолет в кобуру.
— Самое лучшее, что я могу сказать о матери хозяина, — прошептал Бересфорд на ухо Минчо, — это то, что после того, как она сбежала с младшим садовником десять лет назад, она больше никогда не беспокоила семью. А сэр Хакон никогда в жизни не дрался на дуэли.
— Ему никогда не приходилось драться, — прошептала Минчо в ответ. — Он позаботился о том, чтобы все в школе знали, что он такой меткий и беспощадный стрелок, каких никогда не было на школьном дворе. Он устраивал демонстрации трюковой стрельбы, чтобы развлечься. Никому бы и в голову не пришло вызвать его на дуэль.
Она кивнула в сторону Несслера, прислушиваясь к экспансивному хвастовству хозяина. — И он только что сделал то же самое снова, Бересфорд.
Большой лазер был нацелен на голый гранит рядом с кристаллической шахтой пилона. Некоторые из членов экипажа «Мелунгеона» находились прямо напротив ямы, на расстоянии радиусом меньше тридцати метров.
— Интересно, стоит ли нам стоять так близко? — громко заметила Минчо. Все проигнорировали ее, хотя она заметила, что Несслер прикрывает глаза левой рукой. Она сделала то же самое.
Котцвинкль подал знак члену команды, и тот включил МГД-генератор катера. Его рев подавил все шансы на дальнейший разговор.
Генератор лазера взвыл до пределов неслышимости. Когда оружие выстрелило, звук луча, нагревающего воздух, затерялся в грохоте гранита, разбитого асимметричным нагревом.
Скальная порода взорвалась вторичными снарядами размером от песчинок до камней размером с голову. Большинство из них полетело в сторону ямы, но члены команды с другой стороны были внизу, и камень, который с воем, пролетел мимо уха Минчо, мог бы сбить ее с ног, если не хуже.
В то же самое время, как коренная порода разрушилась, короткое замыкание, окрасившись в разные цвета, взорвало бок лазера. Кабель оказался более прочным, чем оружие, которым он питался. Котцвинкль с криком упал в яму, и его туника загорелась. Его скатывание вниз по песчаному склону погасило пламя.
Минчо опустила руку, которой защищала свои глаза; Несслер сделал то же самое. Все кричали, в основном от восторга и удивления. Фейерверк был самым веселым зрелищем, которое Мелунгеонцы, офицеры и космонавты, видели за долгое время.
Пилон дрогнул, затем начал наклоняться. Скала с одной стороны кристалла была разбита на куски, но гранитный уступ с другой стороны остался целым; основание пилона частично поддерживалось, а частично оказалось свободно.
Колонна очень медленно продолжала наклоняться дальше. Затем весь пилон с дрожащим ревом, похожим на треск ломающегося льда в весеннем половодье, рассыпался на осколки, размером не больше ногтя.
Антигравитационные кольца разлетелись в стороны, освободившись, когда колонна, которую они держали, выскользнула из их хватки. Сверкающие руины заполнили яму остатками предмета, который прожил дольше, чем люди научились использовать огонь. Котцвинкль начал подниматься по песчаному склону, и кристаллы потекли над ним. Крики Мелунгеонца продолжались чуть дольше, чем была видна его, вытянутая вверх рука.
Минчо судорожно сглотнула. Ее глаза были открыты, но слезы ослепили ее. — Я рад, что мы не взяли с собой мисс Декайпер, — тихо произнес Несслер. — Будет достаточно плохо, когда она услышит об этом.
Последние осколки звякнули вниз. В тишине, которая поразила даже его собственный персонал, Орлофф сказал: — Ну что же, сыграем в покер, сэр Хакон? Посмотрим, все ли будет хорошо хотя бы для одного из нас в этот день!
— Да, — сказал Несслер. — Я думаю, мы должны сыграть в карты.
* * *
— Я всегда любил покер, но боюсь, что не очень хорошо в нем разбираюсь, — сказал Несслер, усаживаясь в указанное кресло слева от Орлоффа. Два других Мелунгеонских офицера заняли свои места за столом; остальные наблюдали с жадным выражением лица, некоторые из них играли с проститутками, когда они делали это. Рядовой персонал разбрелся по своим норам или флегматично сидел вокруг сверкающих обломков.
Минчо стояла у полога Мантикорской палатки. Она услышала голос Несслера через интерком в левом ухе, а еще через мгновение — по воздуху в обычном режиме.
— Ха, не волнуйтесь, — сказал Орлофф, забирая у слуги колоду специальных карт. Он сунул трубку в рот. — Мы научим вас сегодня играть хорошо, не так ли?
— Если вы меня слышите, — тихо сказала Минчо, — сложите пальцы на затылке и потянись.
Несслер сплел пальцы и потянулся. — Ну, пока мы играем на ставки со стола, — сказал он, — я не думаю, что у меня могут возникнуть серьезные проблемы. Можем ли мы оговорить ставки со стола?
— Хорошо... — сказал Орлов.
— Я не имею в виду маленькие ставки, — добавил Несслер. Он достал из кошелька пачку кредитных билетов и положил их на стол. Каждый был чипом, загруженным Королевским банком Мантикоры, с приложенной печатной копией условий и суммы чека.
Орлофф наугад взял одну из распечаток и посмотрел на сумму, которую она представляла. — Ха! — проревел он. — Я бы сказал, что нет! Конечно, ставки со стола! Давайте играть, друзья мои. Сэр Хакон думает, что он может купить весь Мелунгеон, или, кажется, что-то такое!
— Я собираюсь проверить наши снимки, Несслер, — крикнула Минчо. Все проигнорировали ее, а Орлофф тасовал карты.
Она вошла в палатку. Бересфорд, тем временем, подошел и встал перед пологом, не отрывая глаз от игры в карты в соседней палатке.
Внутри палатки Ровальд установила приемник. Он уже показывал конфигурацию колоды в виде проецируемой воздухом голограммы. Светящийся макет мгновенно менялся каждый раз, когда Орлофф смешивал карты.
— Все, что у него есть, это кодовый сигнал через его зубы на черенок курительной трубки, — гордо объяснила Ровальд, когда Минчо уселась перед дисплеем. — Это подсказывает ему, какая карта в колоде самая верхняя. Вы видите все это целиком.
— Да, — ответила Минчо. — А теперь не двигайтесь, пока я вам не скажу, и не разговаривайте.
Техник дернулась, как от пощечины. Минчо, хоть и полностью погрузилась в работу, понимала, что ее голос очень похож на голос покойного отца. Ну, извиниться она сможет и позже.
Игра началась со сделки Орлоффа. Несслер азартно погрузился в игру на двух парах, уступив ход другому игроку — Мелунгеонцу с тремя дамами.
Минчо ничего не сказала во время этой раздачи или последовавших за ней действий. Она проинструктировала Несслера делать крупные ставки и часто блефовать — именно такие ошибки естественно совершают богатые и неквалифицированные люди. Минчо нужно было выяснить степень сопротивления, а Несслер должен был потерять изрядную сумму, прежде чем он смог бы пойти на решительные действия, в любом случае. Не было никакой необходимости форсировать темп.