-Вот как, значит,- прошептал он, сглотнув комок в горле. Всё окончательно обрушилось в его мире, и теперь он уже не знал, есть ли из всего этого выход. Он почти не верил в это, но верил в то, что видел. Нормальный человек не может страдать галлюцинациями, хотя после всего пережитого он уже сомневался в своей нормальности, но тем не менее... Всё становится хуже, страшней, всё катится под откос. Не хватает причин и оптимизма думать, что происходящее не будет и дальше усугубляться. От этого перехватывало дыхание, хотелось заорать, завыть и в то же время ничего уже не хотелось. Лечь и лежать, не двигаясь, потеряться ко всем чертям, как этой ночью. Олег отлепился от холодного окна и, пошатываясь, бесцельно побрёл куда-то. Но не ушёл далеко- упал в кресло. Сидел долго; начало светать, и зал во всём своём запустении постепенно выступал из теней.
Потом Олег неожиданно для себя решил, что голоден, и поначалу идея показалась странной- как тут можно думать о еде?- но голод усиливался. Олег думал, что физически не справится с этой задачей, но затем спросил себя: блин, а почему бы и не поесть? Всё один хрен.
Но продолжал сидеть ещё какое-то время, и был похож на человека, оглушённого неким близким взрывом, с пустотой в глазах, с расширенными зрачками. Потом встал и пошаркал обратно к барной стойке. Заглянул в витрину- холодильник. О, Господи! Вся эта выпечка и салаты, которые находились там выглядели мало сказать неаппетитно. Олег с трудом сдержал позывы к рвоте, хотя никаких запахов оттуда не доносилось. Он отвернулся, часто сглатывая и лишь затем сообразил, что не слышит мягкого урчания компрессора витрины, и до этого, кажется, не слышал, ничего не слышал, кроме звуков, которые сам производил. А точно не слышал? Он не был уверен. Никогда ведь не обращаешь внимание на работающий холодильник, если специально не прислушаешься. Да и не всё время ведь компрессор молотит. Но эти продукты... Потрясённый страшным предчувствием, Олег обошёл витрину и стойку, открыл холодильник с напитками и дотронулся до бутылок. Тёплые. Всё ещё не веря, вернулся за прилавок, мимоходом посмотрев на пятнышки крови на полу, убедился, что все вилки в розетках, попытался включить чайник, повернул ручку микроволновки... потом стоял и тупо смотрел, и до него постепенно доходило, что всё это значит. Это значило, что предстоящая ночь, если он останется здесь, будет тёмной, очень тёмной, что- об этом он внезапно вспомнил только сейчас- не работают ни компьютеры, ни телефоны, что все его надежды (он ведь действительно надеялся, он вспомнил сейчас!) осыпались прахом.
В такой ситуации Олег подумал, что теперь-то уж точно не до еды, тем более, после того, что видел в витрине, но не тут-то было. Голод, вопреки всему, казалось, только усилился, и это походило на безумие. Олег впал в странный ступор: перед ним встал выбор- поддаться этому чувству (словно в этом было что-то противоестественное) или игнорировать его. Почему-то дилемма вдруг стала неразрешимой. Чисто психологически он не мог заставить себя. Он подумал: а как же? Что я вообще буду есть? Но организм- измученный, дрожащий, на грани болезни, но с излишним весом- решил за него, и Олег поддался чувству голода. В конце концов, ему нужны силы, а еду можно найти и помимо сгнивших беляшей, булочек и салатов. И без кипятка можно обойтись. Он начал действовать, уже не думая ни о чём остальном. В ларьке рядом с кафешкой (на удивление незапертом) он выбрал банку тушёнки, баночку рижских шпрот, взял парочку «бизнес- ланчей», пачку картофельных чипсов, решил, что пока хватит. Выложил всё на столик и вернулся к холодильнику (одно название!) с напитками, где обнаружил алюминиевые банки с квасом, которые вчера не заметил. Взял две, на пробу сразу открыв одну из них. Тёплый, но приемлемый, может быть, даже не просроченный. Ну что ж, прошу к столу. Только сесть надо спиной к протухшей витрине, да и лицом к залу, в любом случае. Олег вскрыл коробки «бизнес- ланчей»- в конце концов брикетики лапши можно погрызть и всухомятку. Шпроты были с ключом- открывашкой, а вот с тушёнкой оказалось сложнее, чем думал- из-за пореза на руке. Даже выступило немного крови, пока орудовал тем самым ножом, с которым всё время не расставался. Но справился, конечно. Подозрительно принюхался: кажется, не испорчено, хотя на секунду ему померещился странный душок, но нет, скорее всего, это просто воображение, всё из-за гадской витрины. Олег приступил к трапезе, если это можно так назвать, работая пластмассовой вилкой, которую взял здесь же, в контейнере из-под лапши. Ел и сам же поражался жадности, с которой это делает. Вчера, во время изнурительной жары в какой-то момент он подумал, что неплохо было бы похлебать окрошечки, а вот сейчас не отказался бы от чего-нибудь горяченького. Но приходится довольствоваться тем, что есть. Весьма быстро Олег разобрался со всем, что принёс и, хотя еда тяжёлым камнем упала в желудок, он подумал о добавке. Немного покрутил эту мысль и решил, что с него хватит. И так испарина на лбу выступила, как после серьёзных физических упражнений. Голод отступил, по-крайней мере. Хорошо бы теперь в туалет, подумал Олег, может, и по-большому. Но только не туда, не в подземелье, упаси боже. А тем временем он закурил, и ему в голову пришла мысль, что думает он о чём-то не о том. Словно сонный. Шарахается туда- сюда, а всё без толку. Пора уже включать мозги, начать думать по-настоящему. Пора спасать себя. Он очень не хотел повторения ночного кошмара. Но на всякий случай наметил для себя распихать зажигалки по всем карманам, устроить грандиозные костры, если что. Но это так- вариант из самых безвыходных. Оставаться нельзя. В противном случае, переживёт ли он грядущую ночь? А если завтра за окнами он увидит зиму? Тогда останется околеть? И сейчас-то босые ступни подмерзали, хотя дрожь, вроде как, унялась, и тело, в общем-то, не чувствовало прохлады- может, привык.
Чугунный шар в голове, и думать тяжело, все мысли рваные, над всем довлеет чувство горечи, безысходности. И ещё неотвязный страх, боль, тоска. Но нужно думать. Нужно хотя бы продолжать поиски. Чего? Неизвестно. Но чего-нибудь, что поможет. Олег давно уже докурил, но продолжал сидеть за столиком. Надо бы, надо бы, а сам не двигался.
-Ольга Тимофеева,- вдруг прошептал он и тут же понял, что ему остро хочется посмотреть ещё раз на её фотографию. Даже мурашки пробежали по телу. Всё это не случайно. Здесь крылась какая-то загадка. Или разгадка. Хотя детали того сна (который не был сном, он знал это до сих пор) несколько смазались, но смазались именно как воспоминания о неких давних, но реальных событиях. Это по-прежнему пугало, но было что-то ещё... ожидание чего-то? возможность?.. Олег решительно встал, испытав секундное головокружение, вернулся к кафешке, всё-таки прихватил несколько зажигалок, потом поспешил через зал. Он настороженно оглядывался, но при этом не ожидал чего либо внезапного. Древнее звериное чутьё подсказывало, что охоты за ним нет. Он брошен, и всё опять опустело.