-Что там смотреть? Полоса размытая.
-Вот именно. А я как-то подумал об этом. Представь, ты смотришь в окно, и там кто-то смотрит в окно... Возможно пересечься взглядами?.. А если там два одиночества, он и она, и им было бы суждено встретиться...
-Только бы время замедлилось. Как поэтично! Но кажется,- сказала она шутливым тоном, глядя на него с улыбкой и, казалось, с одобрением,- тебя совсем куда-то понесло. Я-то думала, у тебя после тех школьных стишат всё такое прошло. А ты всё ещё романтик... Ты меня лю-лю?
-Конечно, я тебя лю,- заулыбался Олег, взглядом показывая на шорты.
-Нет-нет! Целуй меня и топай за кипятком.- Она вытянула губки ему навстречу. Он наклонился, тоже сделав губы трубочкой, чмокнул её в губки, в уголок губ, в бледный шрамик на правой щеке, потом поцеловал всерьёз.
-Я пойду сначала покурю по-быстренькому,- сказал он, распрямляясь.
-Курильщик хренов!
-Заодно в туалет зайду.
-Ты уж определись, чего хочешь.
-Умыться хочу. Облегчиться, может, и не получится.- Он опять показал глазами на шорты.
-Олег! В таком виде! Куда ты собрался? Ну-ка сейчас же отвлекись.
-Ты же хотела, чтобы нас запомнили? Ладно, не боись, уже проходит.
-Ах, я тебя не возбуждаю?
Он округлил глаза в шутливом гневе.
-Короче, я пошёл.- Уже раздвинув дверь, обернулся- Ну, ты на стол собирай пока, что ли...
-Без сопливых. В твоём случае- без слюнявых.
Он уже вышел в коридор, увидел на электронном табло, что туалет свободен, вспомнил, что не взял сигареты, заглянул обратно.
-Оля, кинь в меня пачку.
-Ха-ха,- сказала она, но сигареты ему бросила.- Быстрее только.
Олег пошёл по коридору, так и не зайдя в туалет, вышел в тамбур. Здесь его окатила жаркая волна, пропитанного табачным дымом воздуха. В тамбуре никого не оказалось, но, похоже, совсем недавно кто-то курил- дым ещё висел под потолком. Впрочем, здесь всегда так.
Уже покурил, подумал Олег, можно и не закуривать. Он отошёл в сторонку, прислонился к стеклу. Именно в тамбуре отчётливо чувствовалось, какой же раскалённый зной там, на улице (и это ещё поезд движется); в купе с кондиционером об этом как-то забывалось. Всё же он закурил; сигарета нещадно задымила, усугубляя впечатление душегубки. Олег задумчиво смотрел в окно, иногда щурясь, когда дым попадал в глаза. Он смотрел на ускользающие пейзажи и курил, и уже собирался выбросить окурок и вернуться в купе за стаканами (вернее, обычными кружками, без характерных подстаканников, что несколько ломало железнодорожную традицию), когда с удивлением понял, что не всё в порядке. Что-то не так, только непонятно, что именно. Но в ответ на это смутное осознание внутри него появилась нехорошая дрожь. Очень нехорошая дрожь. Предчувствие чего-то тёмного и страшного, неуловимое, но, в то же время, вполне отчётливое. Пожалуй, такое было с ним впервые, он даже не мог осознать, что с ним происходит. Тлеющий фильтр выпал из его пальцев и задымил на покачивающемся полу. Невидящими глазами Олег уставился в овальное окно, и там мелькали столбы, деревья, тени, полосы ослепительного света... Ему показалось, что сейчас его коснулось первое морозное дыхание надвигающейся смертельной болезни, прозвучал предупреждающий, пока ещё робкий звоночек. Олега окатило жаром, потом- словно бы ледяной водой.
-Господи,- прошептал он,- что со мной?
Но это была не болезнь, кажется, не болезнь. Или болезнь, но совсем другого свойства. Просто- напросто его мир рушился (Ольга, Олечка...), осыпался по кирпичику, утекал, сгорал.
У неё нет родинки на шее.
Он повернулся с огромным трудом, кое-как открыл дверь, ввалился в другой тесный тамбур, почти уже не в силах держаться на ногах, почувствовал вдруг резкую боль в голове, от которой помутнело в глазах и в сознании. Впереди была ещё дверь, и с ней Олег едва мог справиться, но всё же справился.