Ему следовало держаться с ним более дипломатично.
Однако он исправил ошибку Паркера, и тот получил по заслугам. Янси нисколько не жалел, что двинул ему. Но он знал истинную причину своей вспышки – она сидит глубоко внутри, она в его собственном напряженном состоянии.
Янси снова подумал о Дане Бивенс. Он вел себя с ней как дурак, он посмел поцеловать ее. Даже сейчас он почувствовал напряжение во всем теле. Какая она приятная на вкус и так хорошо пахнет, она просто изумительная! Но стоп, а разве не таких женщин он всегда выбирал? О каждой из них можно было сказать то же самое. Так чем же Дана Бивенс отличается от других? Почему она вывернула его наизнанку и заставила хотеть того, чего он не имел права хотеть?
Возможно, она дала ответ в долю секунды, горячими губами, такими же податливыми и жадными, как и его. Он почти потерял голову. Он не хотел, чтобы поцелуй кончался. Он хотел…
Стук в дверь или это удары его пульса? Янси успокоил свои мысли и прислушался. Стук повторился.
– Открыто, – бросил он.
В комнату заглянула секретарша:
– Вас ждет доктор Калхаун.
– Спасибо, Эбби. Скажи, сейчас зайду.
Янси потер рукой шею, глубоко вздохнул и вышел из кабинета. Лицо его было мрачным как туча.
Доктор Броди Калхаун проверил плешь на затылке, все еще не в силах поверить, что она там появилась – ни с того ни с сего. Она так сильно мешала ему, что из-за нее он чувствовал какую-то непривычную нерешительность. Но о нынешнем состоянии этого не скажешь.
Проклятый Янси Грейнджер! Сейчас он поставит его на место, непременно, сказал себе Калхаун и жалко улыбнулся. Он не отступится. Ведь кто-то должен постараться заткнуть наконец рот Янси Грейнджеру. Он, Броди Калхаун, – этот кто-то, а если он не сумеет, то больнице конец.
Бывают ситуации, когда одному человеку приходится вести всю игру. Но дело в том, что Янси вообще отказывается работать в команде. Это его манера. Броди подумал, что главный гинеколог и хирург слишком неуправляем и слишком энергичен.
Броди Калхауна беспокоили отношения Янси и руководства больницы.
– Если надо лизать им задницу, – заявил Янси, – то это не по мне.
Это были первые слова, которые произнес Янси, переступив порог университетской больницы. По сей день он руководствуется своим принципом, к великому всеобщему огорчению.
«Но что я могу сделать?» – спросил себя Калхаун. Университетской больнице чертовски повезло, она сумела заполучить Янси Грейнджера, а если специализированная больница из проекта еще и превратится в реальность, то она очень поддержит экономику не только Шарлотсвилла, но и всего графства.
Он посмотрел в потолок, словно умоляя о божественном вмешательстве. Как бы он хотел, чтобы Янси был похож на других докторов – делал свою работу, а потом шел домой, к жене и детям. Броди усмехнулся, представив подобную картину. Даже если Янси хотел бы стать таким, как все доктора, у него бы ничего не вышло. Янси Грейнджер жил в своем собственном измерении.
Броди пробовал объяснять это руководству, но начальство только вздыхало: как тяжело с доктором Грейнджером!
Слухи неустанно ползли по больнице, и их предметом чаще всего был Янси. Казалось, ему нравилось быть в центре скандалов, и этим он как бы пытался всем доказать, что он самый лучший и самый яркий абсолютно во всем, что бы он ни делал. Броди подозревал, что главное, что хотел доказать всем Янси, – что только с помощью ума и таланта он может добиться всего в этом мире, а вовсе не потому, что получил при рождении фамилию Грейнджер.
Если бы кому-нибудь удалось хоть немного приручить этого дикого человека с его высокомерием, то насколько стало бы легче работать с ним! А то ведь это сущий ад!
Калхаун боялся, как бы Янси не зашел слишком далеко на сей раз.