Небольшая городская больница оказалась весьма запущенной, но Пантелеев в короткие сроки привел ее в порядок, да и авторитет он себе составил очень быстро, проведя несколько операций. Чтобы сделать подобные, люди раньше тащились в областной центр. Через полгода приехала Анюта с детьми, и жизнь семейства Пантелеевых и вовсе стала, что называется, на заглядение. Анюта пошла работать в школу учительницей, дети всегда на глазах. А самое главное, не ощущалось обычного даже не страха, а некоего тревожного состояния, при котором все валится из рук.
Однако годы шли, и ситуация менялась. Как уже говорилось, волна репрессий докатилась и до Югорска. И вновь тревога вползла в семью Пантелеевых. Арестовали нескольких знакомых, в том числе коллегу Анюты, учителя истории Кронборга. Арестовали кое-кого из ссыльных, которых к тому времени набралось в Югорске человек двадцать. Всех словно сковало морозом страха.
Василий Львович долго размышлял, ища выход. Он понимал, что вот-вот придет его очередь. И что потом? Тюрьма, лагерь… А ему совсем скоро стукнет пятьдесят. К сожалению, поздно женился. Дети еще маленькие, а Анюта? Что будет с ней? Скорее всего ее ждет та же участь. Значит, дети, а их он любил больше всего на свете, пропадут. Прямая дорога в спецприемник, детский дом… Клеймо членов семьи врага народа. С женой он своими опасениями не делился, но чувствовал, что и ее беспокоит то же самое.
Однажды ночью, когда ребятишки уснули, он тихонько спросил жену:
– Ты не спишь? Она вздохнула.
Василий Львович приподнялся и сел на край кровати.
– Знаешь, о чем я все время думаю? - осторожно спросил он.
– Догадываюсь.
– Ведь не сегодня-завтра за мной придут.
– Что же делать?
– А ты как считаешь?
– Я не знаю…
– Что же, позволить им снова все сломать? Из Питера выперли. Ладно! А теперь? Дальше ведь высылать некуда.
Анюта тихонько заплакала.
– Не плачь, и так тошно!
– Но как же дети? - сдерживая слезы, дрожащим голосом спросила Анюта.
– Дети? А ты не догадываешься, что их ждет? - Тогда уж лучше, не дожидаясь в петлю.
– Погоди в петлю… Выход есть. Я уже все обдумал.
– Ну же!..
– Уйти в тайгу.
– Куда?!
– В тайгу! Туда, где нас никто искать не будет.
– Да уж лучше действительно в петлю. В тайге медленная смерть. Ни жилья, ни еды. Комары, цинга, зверье…
– Зверье! - передразнил Пантелеев. - Если уж где и зверье, то тут. Ты не причитай раньше времени. Куда идти - я знаю. И завтра же начну готовиться. И подготовлюсь, уж будь уверена. К тому же у меня есть опыт. Я много раз тебе рассказывал, как жил в Гражданскую на винограднике в Крыму.
– Сравнил тоже - Крым и тайга.
– Конечно, здесь совсем другое дело, но, будь уверена, просто так я не сдамся. Хватит! Надоело бояться. Пусть умрем в медвежьем углу, но все вместе и свободными людьми. Или ты не насмотрелась на заключенных?
– Где же мы будем жить?
– Есть у меня одно место. Пока ничего говорить не буду. Этот энкавэдэшник Козулин… У меня с ним неплохие отношения, а почему? Потому что его супруга уже трижды аборт делала. И спиртику, на березовых почках настоянного, я ему наливал неоднократно… - Василий Львович задумчиво закряхтел.
– Так, может, обойдется? - тихонько спросила Анюта. - К тому же ты врач, ты нужен здесь.
– Не обойдется! - жестко произнес Пантелеев. - От Козулина в данном случае ничего не зависит. Ему прикажут - он выполнит. А не выполнит, сам туда же загремит. Единственное, думаю, в случае чего предупредит. Ведь человек же он! Ну ладно, давай спать. Чего раньше времени паниковать. И все-таки я прямо с завтрашнего дня начинаю готовиться и тебе советую готовиться, и детей готовь.
– Но как?
– Завтра все расскажу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
1971 год, июнь. Москва
Редакция крупной ежедневной газеты "Молодость страны" располагалась на шестом этаже огромного серого здания в самом центре Москвы.