– Она собирается на конференцию по своему профилю работы. И тебе, хотел бы я сказать, тоже следовало бы это сделать.
Джейк, положив локти на подлокотник кресла, скрестил руки на груди.
– Я и пришел поговорить об этом. Я все еще хочу поменять направление своей работы.
– Я уже сказал тебе, что думаю по этому поводу. Этот вопрос для меня закрыт.
– Но я предлагаю вариант, который позволит нам совместить наши планы. – Джейк наклонился вперед, глаза его были серьезны. – Мы можем создать отдел, который будет заниматься исключительно защитой потребителей. Он, конечно, должен быть первоклассным. Мы можем пригласить нескольких хороших адвокатов, у которых уже есть опыт в этой области и…
Том наклонился вперед, жилы на его шее напряглись.
– Нет.
– Послушай, Том. Это разумная, жизнеспособная идея.
– Не для меня. – Том так резко сжал в руках карандаш, что чуть не переломил его. – Фирма занимается корпоративным законодательством, а не вопросами благотворительности, рабочими претензиями или разборками по поводу опоздания «скорой помощи». Корпоративное законодательство – это наш профиль. Единственный. Так было на протяжении двадцати пяти лет, так будет и в дальнейшем.
– Хорошо, тогда как ты отнесешься к тому, что я займусь интересующими меня вопросами в каком-нибудь другом месте?
– Ты не можешь одновременно находиться на двух работах полный день. Если тебе не хватает нагрузки, то, поверь мне, здесь масса работы. Я отклонил на прошлой неделе два предложения.
– Том, это не прихоть. Я много думал об этом. Я уже весь выгорел. Я стал заниматься юриспруденцией, потому что хотел служить справедливости, что-то изменить, помогать людям. И скажу тебе правду – я не чувствую, что делаю это, помогая жирным котам стать еще жирнее.
Том молча уставился на него. Он просто не узнает этого парня.
Он любил Джейка как сына, но тот настолько изменился, что стал ему чужим.
А может, это он сам изменился? Может быть, он, Том, стал совсем другим человеком?
Он отодвинул в сторону лежавшие на столе документы, стараясь отделаться от этой мысли.
– Ты сам на себя не похож. Все из-за этой женщины? Я прав? Это она заставляет тебя онанизмом заниматься? Из-за нее у тебя сердце не на месте?
Глаза Джейка стали жесткими и холодными, как льдинки.
– Пусть лучше не на месте, но все-таки это сердце. У некоторых его вообще нет.
– Тебя что-то заносит, сынок. Ты что – малость не в себе?
– Это ты не в себе. Во всем – в жизненных ценностях, в твоем отношении ко всему, в этических вопросах.
– Мои этические принципы никогда не подвергались сомнению.
– Что ж. Значит, я усомнился в них сейчас. Я вижу, что происходит у вас с Келли, не слепой. – Джейк в упор посмотрел на него. – Как и Сьюзен.
Сердце Тома дрогнуло.
– Достаточно.
– Ты прав. – Джейк поднялся. – Более чем достаточно. Я подаю заявление об уходе. Больше не хочу быть твоим партнером. – Он пошел к двери, затем, обернувшись, остановился. – И твоим другом тоже.
– Ты ушел с работы? – изумилась Энни. Она стояла возле цветочной клумбы с лопаткой в руках в коротких шортах и больших не по размеру сапогах, на голове – соломенная китайская шляпа. Вид у нее был нелепый.
Вид у нее был очаровательный! Сердце Джейка подпрыгнуло, когда он, въехав на дорожку, ведущую к дому, увидел, как старательно она сажает цветы. Энни подняла голову и, увидев его, так радостно улыбнулась, что сердце его подпрыгнуло еще раз.
Маделин с лопаткой и ведерочком в руках со счастливой улыбкой на мордочке побежала ему навстречу.
– Инк! Инк! Инк!
Джейк, улыбаясь, поднял ее на руки.
– И что ты собираешься делать? – спросила Энни.
– Ну, во-первых, я бы хотел отдохнуть недельку-другую и провести ее с Маделин. – «И с тобой», – добавил он про себя.