— Проще взять и пристрелить, — подал голос Йон. — Но там с копами проблем не оберешься, хотя у нас и это можно грамотно провернуть.
***
Неопознанный Джон Доу
В юности я сказал себе, что стану либо звездой, либо займу своё место в могиле под именем Джон Доу. Так полиция маркирует неопознанные трупы. Так я и представился, придя в этот дом впервые, никто не заметил подвоха. Мы ушли вместе с другом, покинули мир людей, царство суеты. Кто же знал, что он умрёт по дороге на Север, и именно я отнесу его тело на обочину дороги, чтобы утопить в луизианском болоте. Некоторые мучаются от болезней, другие же просто засыпают себе спокойно под пение Боба Дилана, чтобы к утру постучаться в небесные двери.
Я редко думаю о прошлом, оно навевает на меня тоску; глухой полузабытый остров разрушает меня не меньше, чем огни Калифорнии или суета Нью-Йорка. Мне не хочется быть здесь, я ненавижу каждый гвоздь и каждый камень, но я не хотел бы оказаться в любом другом месте на свете. Здесь меня никто не знал, ничто не мешало быть собой, снова превращаясь в этого бледного подростка, который заворожено смотрел на мир, провожая солнечные лучи. Те, кто окружает меня, такие же дети, не видящие особой разницы между 27 и 16. А я с 19-ти лет считаю себя старым и хочу в могилу.
***
По вечерам гостиная Дома Пропащих наполнена сигаретным дымом, раскатами музыки, запахами ароматических свечей и дешёвого пива. Четверо парней сидят на продавленном диване и делятся впечатлениями прошедшего дня. Они всегда однообразны, эти истории о призраках, городские сплетни и новости, долетающие с материка. Здесь кажется событием достать новую пластинку, книжку или кассету. За много дней ничегонеделанья можно неоднократно пересмотреть все ужастики в прокате: насладиться фальшивыми криками актёров, литрами искусственной крови. Это так забавно и всего лишь игра.
— Почему все пришельцы с материка такие странные? — вдруг выдохнул Рух, припивая пиво из алюминиевой банки. — Один охотится на призраков, другой часами стоит на обрыве.
Он часто говорил о присутствующих в третьем лице, словно их нет.
— Потому что здесь слишком странно и депрессивно, — сказал Марк.
Доу лишь саркастически хмыкнул из-под копны крашенных спутанных волос, продолжая разглядывать свои новые ковбойские сапоги. Они занимали его больше болтовни окружающих.
— Как ты обычно развлекался дома? Вот как?! — продолжал Рух.
— Ну много как, — сказал Марк. — Ходили в открытый кинотеатр, джемили в гараже, торчали в игровых автоматах. Ездили в город на концерты. Здесь вообще ничего нет, и я отдыхаю душой от радостей конформизма.
— Думаешь, я помню свои развлечения? Я ваще вчерашний день не помню, — вставил вдруг Джон Доу.
— Ну, а мы, здесь на острове, кидались камнями в чаек, воровали из магазинов и дрались между собой. Такая вот нормальная деревенская жизнь. Мы же для вас красношеие наверное?! — спросил он с вызовом.
— Нет, мне вообще пофигу. Меня сейчас гораздо больше интересует устройство мира за его привычными гранями.
— Не суйся, — хмыкнул Йон. — Особенно не думай о магах и погостах. Это всё то, с чем лучше не связываться. У нас тут и так грань между мирами разрушена. А ты из-за каких-то призраков бегаешь и ищешь кого-то целыми днями.
Пластинка закончилась. Марк подошёл к проигрывателю, извлекая из коробки новый виниловый диск.
— Ну вот, загрузили совсем городского, он уже «Coven» начал слушать; скоро придёт кислота, пляски у костра и позер Ла Вей.
— Чем-чем, а вот Ла Веем я никогда не увлекался, — сказал Марк, ставя на пластинку иглу, дабы разбавить этот унылый разговор голосом Джинкс Доусон.
Ему не хотелось посвящать в свои тайны сельскую шпану.
— Давайте лучше угоним тачку у чокнутого деда с фермы, возьмём вискаря и отправимся тусить в центр? Может быть, девчонок склеим, — внезапно предложил Рух, кажется, пиво успело дать ему по шарам.
— Всё равно лучше, чем сидеть и болтать ни о чём, — скучающим голосом ответил Джон.
Ночь была тиха, как младенческий сон, четыре тени скользили вдоль забора, стараясь не оставлять следов в рыхлой осенней грязи. Сухая трава колыхалась под ветром. Мелькали вдалеке призрачные огни. Свет в доме фермера давно погас. И только полная луна окружала заросший бурьяном двор, на котором лицом к дороге стоял старый проржавевший пикап.
Все мальчишки на Острове знают, как вскрывать машину проволокой и как соединять провода. Это не было проблемой для Руха.
— Эй, водить умеешь?! — спросил он у Марка.
Он долю секунды сомневался, но мысль о том, что водитель из товарища окажется крайне хреновым, не давала ему покоя. Порой лучше взять дело в свои руки. И он послушно сел на водительское кресло, где уже ревел заведённый умелыми руками Руха мотор.
Они ехали с выключенными фарами по пустой дороге. Машину изрядно трясло. Но когда впереди замелькали огни города, металлические раскаты тяжёлых гитар разорвали пространство.
— Вот так-то лучше, — сказал Марк.
— Боже, что это? — спросил Йон, стараясь заткнуть барабанные перепонки.
— Это «Venom», чувак, просто смирись с этим.
Цивилизованная часть острова манила огнями баров и ночных клубов. Им не нужны были эти скучные радости обывателей, куда веселее было оторваться как настоящие подонки.
Ночной супермаркет слабо светился грязно-желтым светом посреди чёрных трёхэтажных построек. За кассой стоял угрюмый прыщавый подросток в засаленном форменном жилете.
«Жалко его», — подумалось вдруг Марку, сам подрабатывал на каникулах в магазине, чтобы набрать денег на новую гитару. Но что поделаешь, жизнь зачастую несправедлива, иногда тебе нужно побыть тем самым неизбежным злом.
Йон остался отвлекать продавца у кассы, пока все втихаря наполняли карманы кожаных курток пивом, чипсами и сигаретами.
— Как дела, чувак? — спросил Йон, облокотясь на прилавок. Из всех четверых он был самым младшим и выглядел смешно и безобидно в огромной не по размеру жилетке и с длинной светлой чёлкой. Типичный школьник.
— Н-н-нормально, — ответил парень, слегка заикаясь.
— Скучно, наверное, стоять здесь ночью, когда все вокруг развлекаются вечером пятницы?
— Н-н-немного.
— Не мог бы ты продать мне пару бутылочек «Будвайзера»? — спросил Йон.
— П-п-покажите ваши права или паспорт.
— Ну тут такое дело, у меня нет прав, забыл дома.
— И-з-звините, но тогда я не могу.
Йон оглянулся на ребят, поджидавших его за дверьми магазина.
— Ну тогда ладно, — он развернулся и хотел было идти.
В дверь проснулась немытая голова Руха.
— Эй, ботан. Бросай работу и дуй к нам, — крикнул он продавцу.
Йон опешил, понимая, что план валится к чертям.
— Но моя смена заканчивается только через час, — ответил тот.
Но его глаза под стёклами очков наливались демоническим огоньком. Шанс затусить с «крутыми» ребятами, казался пусть и подозрительным, но весьма заманчивым для его безрадостной жизни.
Остальные тоже просунулись в магазин.
— Да, чел, работа для лохов! — вторил ему Марк.
Пацан немного помялся, затем скинул форменную жилетку и, перемахнув через стойку, устремился к пикапу.
— Пиво будешь? — спросил Рух, — когда все сели в машину и снова врубили музыку на полную.
— Конечно, — сказал ботаник, принимая из его рук смятую банку.
— Гони к обрыву, туда, где старый маяк. Там тихо и можно потусить, — сказал Рух Марку.
Море бушевало внизу. Белая пена светилась в отблесках луны, горел костёр. Играла музыка. И в мире процветала идиллия. И счастье было вечным, чистым, звенело искрами юности и алкоголя. В такие ночи кажется, что будешь жить вечно и никогда не состаришься.
Рассвет брезжил впереди за кромкой воды. Осенняя заря кажется мерзкой и липкой, словно иней на ресницах покойника. Эти серые лучи солнца за грязной ватой облаков убивали всю радость и веселье бурной ночи.
— Да гори оно всё! — сказал Марк, прислоняясь к машине. — Давайте уже столкнём это ведро с обрыва для полноты картины?