– Получила, лосиха! – злорадно расхохотался Соломон. Крик Яры раззадорил его. И он начал сыпать удары без разбора.
А она все кричала от боли, обиды, но, поначалу, даже и от возмущения. Но розга все жгла и жгла ее. И она внезапно поняла, что это может и не прекратиться. Что она так и потонет в этих волнах обжигающей боли. И она завизжала от страха.
Этот пронзительный визг вернул Соломона к действительности. Он на мгновение опомнился. Опустил прут и злорадно осмотрел покрытые рубцами ляжки и ягодицы Яры. А потом начал бить ее медленно, с разбором, наслаждаясь результатом каждого удара, наблюдая, как дергаются ее бедра после того, как розга со свистом впивается в ее ляжки или зад.
Но вскоре он снова вошел в раж, и опомнился, только, когда понял, что длинный прут в его руках сломался.
Яра лежала перед ним безмолвная.
Соломон отбросил прут.
– Вот видишь, Сол, если бы ты меня не послушал, и порол ее плетью, то сейчас мог бы распрощаться со своими двумя золотыми, – раздался рядом голос старшего брата. – Она бы уже подохла. А ты не царь, чтобы так дорого платить за столь короткое удовольствие.
– Спасибо, брат. Это было бы слишком легко для нее. Но ей можно еще немного всыпать?
– Давно не торговал рабами, – сказал Харон, и подошел к Яре. Пощупал ее в нескольких местах, и сказал, – еще удара три можно.
Соломон взял новый прут и обошел свою жертву. Выбрав несколько мест на ее ягодицах и ляжках, где пересекающиеся шрамы особо обильно сочились кровью, он расчетливо с потягом ударил по ним.
Яра застонала.
– Поняла, лосиха, что такое быть рабыней? – спросил Соломон почти миролюбиво, и тут же деловито спросил у брата, – а когда ее можно будет снова выпороть?
– Не раньше, чем через пять дней, и, конечно, не так много, как сейчас, – ответил тот. – А послезавтра можешь прийти к ней ночью. Вряд ли она будет сопротивляться, но и особого удовольствия тебе вряд ли доставит. Будет лежать, как бревно.
– За что получит при следующей порке.
После этого все слилось для Яры в один темный провал. Ее пороли и насиловали. Насиловали и пороли.
Болели иссеченные розгами бедра и ягодицы. А также низ живота. Она впервые узнала, что телесная близость может приносить боль, если ее не хочешь.
Однажды она почувствовала, что может не выдержать. Надо было что-то делать. Но что она могла? Только утихомирить гнев Соломона.
И когда он пришел к ней ночью, она неожиданно ласково, как будто не он порол ее днем, сказала:
– Я жду тебя, мой господин.
А после этого сделала все, что умела, только бы доставить ему удовольствие.
Больше ее не пороли.
В Иллионе Яра отъелась и отмылась. Покорная, она как-то быстро наскучила Соломону. И он выставил ее на невольничий рынок.
Красивая статная, и, судя по всему, не строптивая рабыня привлекла внимание покупателей. Они толпились и азартно торговались с Соломоном. Но он не спешил.
Яра стояла, опустив голову, и покорно снося жадные руки, которые задирали ей тунику, мяли грудь и ляжки.
– Эй, отойди, – заорал Соломон на одного невзрачного покупателя. – Все равно не купишь, нечего тогда и товар лапать.
Человечек в застиранном хитоне быстро отошел.
Вдруг Яре захотелось поднять голову. Она оглядела торжище и увидела лениво бродящего среди толпы вельможу. Народ перед ним расступался.
Вот он огляделся и скользнул взглядом по Яре.
Зев! Волчий Зев! Это он!
– Волчий Зев! – крикнула она.
Соломон развернул плеть. Вот тебе и объезженная кобылица. Придется сейчас ее ударить. А потом ждать, пока шрам не сойдет. Вот скотина варварская.
– Эй, хозяин! – голос Зева был повелителен. Соломон узнал вельможу-громовержца, о котором так много говорили.
– Слушаю, мой господин.
– Сколько стоит эта рабыня?
– Три золотых, мой господин.