– Почему? – спросил он.
– Твоя эволюция идет с ускорением. И ты давно перерос питекантропа. Но до кроманьонца еще не дошел. Так что, побудь пока неандертальцем.
Тогда он впервые понял, что, возможно, нашел не только жену, но и друга, понимающего его весьма тонко.
Свадебный ужин был заказан в ресторане «Прага». Все было на высшем уровне. Было много и родни, и друзей жениха и невесты. В этой толпе друзей и сослуживцев затерялись Коваленко и Борис Петрович.
Было весело. Казалось, что жених с невестой задались целью уморить всех со смеху. Безбашенные выходки Петра и Ольги, которые подыгрывали друг другу, понимая партнера с полуслова, заводили толпу гостей.
Мать Петра, женщина чопорная и строгая, «казачий урядник в юбке», как называл ее про себя Петр, держалась скромно, но с подчеркнутым достоинством. Но она внезапно нашла полное понимание у генеральши.
Мать Петра необъяснимым образом недолюбливала своего старшего сына, а генеральша точно также свою младшую дочь.
– Кажется, они нашли друг друга, – сказала мать Петра, сухо улыбаясь, и с явным неодобрением глядя на соло жениха и невесты.
Генеральша бросила на нее взгляд, полный скрытого значения.
– Лишь бы, вот так, друг друга заводя, шею бы себе не свернули.
Мать Петра промолчала. И с сомнением произнесла.
– Хотелось бы.
Генералу было грустно и весело одновременно. Он вдруг понял, глядя на Петра, как же страстно всю жизнь хотел сына. Улучив момент, он подозвал жениха.
– Выпьем, Петр, – чуть ли не просительно сказал Кузьмин.
– Охотно, Юрий Тимофеевич.
Они опрокинули по стопке коньяка.
– Знаешь, Петр, – вдруг сказал генерал, – я думал, что нет у меня сына, так хоть внук будет. А вот Томка внучку родила.
– Да не переживайте, Юрий Тимофеевич, будет внук, – с какой-то булыжной уверенностью сказал Петр.
– Папан, предлагаю пари, – подошедшая сзади Ольга положила руки на плечи мужа, – через девять месяцев внук, покупаешь нам кооператив трехкомнатный. Если через полтора года, двухкомнатный. Ну, а если только через три, то, так и быть, однокомнатный.
И, не дождавшись ответа отца, обратилась к мужу:
– Николаич, есть одна идея, пошли.
– Слушаюсь, Юрьевна, – мгновенно вскинулся Петр.
– Пошепчемся, Олюня.
Тамара поймала раскрасневшуюся Ольгу за руку. Та была чудо как хороша. Энергия, молодость и красота как будто фонтанировали, создавая вокруг невесты какую-то удивительную радостную ауру.
Ольга порывисто обернулась. Яркие голубые глаза горели на ее разрумянившемся лице. Она радостно улыбнулась.
– Пошепчемся, Томка.
Они отошли в сторонку. Тамара приобняла сестру за талию. И вдруг больно ущипнула ее за ягодицу.
– Ты что, сдурела, Томка?!
Тамара не ответила, а прошептала, как прошипела, с приклеенной стылой улыбкой на лице.
– Ты толстожопая блядь, Олюня.
Ольга вдруг рассмеялась, но, тем не менее, опасливо отстранилась от старшей сестры и сказала:
– Во-первых, не толстожопая. А во-вторых, не блядь. Блядью стану, когда начну гулять от мужа, как ты.
Но я все равно тебе благодарна и тебя люблю. Помиримся, Томка? Ну, помиримся, а? Все же у меня сегодня свадьба. Сделала бы ты мне такой подарок.
Тамара расслабленно махнула рукой.
– Черт с тобой. Живи. Прощаю. Но все равно, ты толстожопая блядь. Хотя не знаю, порицание это или комплимент.
В то же самое время «пошептаться» отвел Петра и Валерий.
– Ну, как настроение?
– Лучше не бывает, я твой вечный должник, мой Мефистофель.
– Не должник, а добрый друг и соратник по линии проектов, которые являются нашей личной игрой, не имеющей никакого отношения ни к каким службам.
– И все же, что я должен делать в ближайшее время, чтобы оправдать нашу дружбу?
– В первую очередь то же, что и делал раньше.