Он протянул Сварогу свою обожженную в горнилах руку. И Сварог сразу понял, что перед ним знаток тайн металлов.
Сварог пожал эту руку своей, точно такой же, заскорузлой рукой с мозолями и следами ожогов.
– Да и посмотри, – продолжал незнакомый брат, – сколько ты прошел от своей Серой реки до наших полуночных земель. Подальше будет, чем от вас до Каменного пояса. И ничего не нашел. Значит, не то мы, брат делаем. Не то ищем.
– Так что же, назад поворачивать?
– Все равно придется тебе это. Через два дня пути упрешься в Студеное море.
– Ладно, брат. Спасибо, что предупредил. Пойду.
– Удачи тебе, брат.
– И тебе, брат.
Завернувшись в волчью шкуру, чутко спал Сварог в мерцающей дымке белой ночи.
Из этой дымки выплыла Тамирис. Она была легка и прекрасна, как тогда, когда посвящала его в волшебство любви.
– Не нахожу я металла, Тамирис, не нахожу.
Она улыбнулась.
– Пойди еще раз на Каменный пояс. А лучше лети. На Белую гору, к моему сыну.
– На Каменном поясе и так много медной земли. Это я и без твоего сына знаю.
– А ты походи просто, посмотри, потри ее руками.
– И я найду, что ищу?
– Не знаю.
– Как, не знаешь? Ты же теперь Богиня. Ты все знать должна.
– Ошибаешься, Сварог. Не Богиня я. Обычная ведунья. Вот отдохну в стране Вечного лета и вернусь назад простой смертной.
– А почему простой смертной?
– Потому что чего-то не поняла, чего-то не додумала. Вернусь, и буду искать то, что мне суждено.
– А я?
– А ты должен найти, что суждено в этой жизни.
Все рудники и плавильни Каменного пояса показал Сварогу сын Тамирис и Купалы.
Но ничего нового Сварог не обнаружил. Распухали пальцы в холодных ручьях, пока он перебирал и перетирал камни, из которых получается металл.
Неподъемным становился мешок с этими камнями, которые Сварог собирал.
И слезились глаза в бесчисленных плавильнях и около угольных ям.
Эти слезы на глазах оставались постоянным спутником его исканий. Они не оставляли его и дома, когда сложив маленький горн, он жег и жег разные камни, привезенные с Каменного пояса. И хотя бы в чем-то похожие камни, найденные в окрестностях его родных мест.
И все меньше металла давали причудливые смеси из привезенных камней.
А нового металла не было вообще.
Боже! Какие сны снились Сварогу, когда он сваливался в изнеможении у горна! Какие рецепты не мерещились ему горячечными ночами!
А утром снова гудение огня, обожженные пальцы, слезящиеся глаза и бесконечные попытки эти рецепты испытать.
А в итоге?
Горстка перекаленного песка и каких-то каменных зерен. Это все, что осталось от мешка принесенных камней.
И тупое отчаяние.
Никогда не поймет он того, что ему надо понять. Никогда его родовичи не сравняются с наглыми захватчиками с полудня.
Никогда, никогда, никогда!
Сварог сидел у потухшего горна, тяжело опустив руки, повисшие между колен.
– Свароже! Брат, ты здесь?
Нет сил даже отвечать.
– Что с тобой?!
Рыська вбежала в его одинокое жилище. Ее тонкие пальчики пробежали по вискам волхва. Легкое тепло и приятная бодрящая дрожь, сменяясь волнами, прошли, опоясывая голову.
Но слабо, очень слабо. Раньше, от таких бодрящих прикосновений он был бы уже на седьмом небе, а сейчас…
А сейчас так, легкое взбадривание, и вновь тяжелое отупение.
Он погружается в него, как в темную воду. И нет сил вынырнуть к солнцу и свету.
– Я останусь с тобой! Я помогу тебе!
– В чем? В чем ты мне можешь помочь?
– Молчи! Молчи и не мешай мне делать свое дело.
Рука тяжела, как будто налита медью. Медью, медью… Проклятой медью, лучше бы ее не было на свете! Лучше бы ее не было. Лучше бы наши родовичи дрались с захватчиками на равных. Каменными топорами против каменных топоров.
И не поможет никакая Рыська.