И о, чудо! Стена по первому требованию подставляла ему все неровности своей поверхности. Он бил ледорубом по шершавому сероватому льду. Вокруг него летела рыбья чешуя. Одна выемка, за ней другая. Веревка разворачивалась равномерно, без задержек. Дыхание выровнялось;
Сердце вошло в четкий правильный ритм.
Он то надевал перчатки, то снимал их, потом натягивал снова и опять сбрасывал на сложных участках. В перчатках рукам не хватало уверенности, голые руки быстро замерзали. Не обращая внимания на холод и усталость, он продолжал взбираться по скале, тихо и осторожно.
– Ну, как там наверху? – крикнул Марселен.
– Да, можно сказать, все хорошо.
Голос охрип. Душу переполняла благодарность. Он все ближе подбирался к широкому выступу над головой, который заслонял собой остаток пути. Внизу оставалось не больше трех метров веревки. Левой рукой он крепко обхватил большую каменную бородавку. Ноги стояли на двух близко расположенных опорах. «Ничего, справлюсь. Должен справиться…» Он отодвинулся от стены, прогнулся и откинулся, как будто собираясь нырнуть вниз-. Голова больше не кружилась.
Он был спокоен. Рывком выбросил правую руку вверх. Слишком высоко. Поспешно ухватился за прежнюю опору. Вытянувшись на носках, снова вскинул руку. На этот раз пальцы достали до края площадки, заскользили по застывшей корке, вцепились в лед. Левая рука, резко взметнувшись, легла рядом. Теперь он был вытянут в струну: ему трудно будет подтянуться из такого положения. Холод от камня проникал через ладони, спускался по рукам, сковывал плечи. Словно волна смерти и мрака растеклась по жилам. Он отдернул руку и поднес ее ко рту. Пальцы не двигались. Он кусал их, чтобы согреть. «Ну, еще немного. Теперь – на место. Так. Поставим повыше правую ногу. Хорошо. И левую».
Присев, он, как жаба, оттолкнулся всем телом, стукнулся коленями о гранитную плиту, плашмя упал на живот. Наконец быстро встал, вдохнул глоток воздуха и крикнул:
– Поднимайся! Я закрепился., Когда Марселен ступил рядом с ним на площадку, вид у него был на удивление растерянный и усталый. Он стучал зубами.
Кровь отхлынула от лица. Веки подергивались.
– Что с тобой? – спросил Исай.
– Этот подъем… Он меня доконал, – задыхаясь, выговорил Марселен. – Даже со страховкой… Ты себе представить не можешь… Я думал, никогда не дойду… И что дальше?
Перед ними была стена, вся сплошь покрытая буграми; она напоминала кипящий водоворотами горный поток, так и застывший на студеном зимнем ветре. Вертикальная трещина, покрытая снегом и льдом, вела к невидимому алтарю, стоящему в ста метрах от них, прямо под облаками. Небо было ясное, но обращенный к западу склон, казалось, погрузился в полярную ночь. Мороз щипал лицо. Исай втянул носом воздух, провел рукой по носу, чтобы сломать сосульки, забившиеся ему в ноздри. Губы были покрыты тонкой скорлупой. Он вынул из кармана два куска сахара. Один протянул Марселену, другой сунул себе в пересохший рот. К языку пристали шерстяные ворсинки.
Он выплюнул их.
– Пойдем вон по тому камину.
– По камину? – воскликнул Марселен. – Ты что же, не видишь? Он же – как накатанная ледяная горка!
– У нас нет другого выхода.
– А тот большой двугранный выступ разве не лучше?
– Нет. Я знаю этот выступ. Пятьдесят метров без удобных опор. Зимой там не пройти.
Поверь мне, единственное подходящее место – это камин. Я знаю там каждую ямку, каждый бугорок. Страхуя, ты будешь сильнее натягивать веревку и все.
– Мы там ни за что не пройдем! Сервоз знал, что делал, когда пошел на ледник.
– Я вытащу тебя, ты будешь только мне помогать.
– Это безумие!
– Я знаю, что можно и что нельзя. Положись на меня. Все будет в порядке. Мы не пропадем, обещаю тебе.
Марселен закрыл лицо руками.
– Я выдохся.