И тут оказалось, что она прижата к стене, а его пальцы гладят ее волосы. Чуть позже в сумрачных глазах Гейба она заметила проблеск улыбки и поняла без всяких объяснений, что она единственная на свете, кто увидел эту особенную улыбку.
– Я не возьму вас в жены, – сказал он, опровергая свои слова этой улыбкой.
– Я построю ивовый шалаш возле ваших ворот и поселюсь в нем.
– Мой дом в Кембридже, – сказал он и добавил: – Вас будут видеть там немногие. К тому же они не знают Шекспира так хорошо, как вы.
– Героиня Шекспира угрожает петь любовные песни среди ночи. Это погубит вашу репутацию преподавателя, – сказала она со вкусом.
– У меня нет репутации.
– Есть ваша собственная, – сказала она нежно, потому что было очевидно, что ему следовало об этом напомнить. – У вас репутация блестящего ученого и человека чести. Репутация человека, любящего дочь и готового сделать для нее все, даже пойти против собственных инстинктов и явиться к незнакомому члену семьи, герцогу, ничего не знавшему о вашем существовании.
– Герой Шекспира не был таким болваном, как я, чтобы явиться туда, куда его не приглашали.
Она почувствовала, что ее улыбка согрела их обоих изнутри.
– Рейф был вам рад.
– Я воспользовался его гостеприимством, чтобы ухаживать за вами.
– Так вы за мной ухаживаете? – спросила она с любопытством. – А я думала, что вы целуете меня, просто чтобы убить время.
– Конечно, я за вами не ухаживал, – возразил он, противореча сам себе. – Я ни за что не стал бы губить вашу жизнь.
Она скорчила горестную гримасу:
– Мне придется вернуться к своему первоначальному плану.
– И что это за план? – спросил он настороженно.
– Выйти за Рейфа, конечно. Ну, мы с Имоджин прекрасно это спланировали: она собиралась вступить в связь с вами, а я – выйти замуж за вашего брата.
Он издал какой-то горловой звук, очень напоминавший рычание.
– Если я правильно поняла, вы считаете, что я должна выйти замуж за настоящего аристократа. Так почему не за Рейфа? Если я не могу получить вас, Гейб, то остальное для меня не так уж важно. Рейф и я будем счастливы вместе… Как выдумаете, он читал Шекспира?
– До известной степени.
– Философов? Потому что я очень хотела бы прочесть манускрипт с диалогами Платона, который только что получила Бодлианская библиотека.
– Мы как раз договариваемся о том, чтобы приобрести манускрипт XII века «Беседы Эпиктета».
– Как вы думаете, Рейф это знает? – Он покачал головой. – Возможно, я научусь говорить о лошадях. Вам известно, что я боюсь ездить верхом? – Он снова покачал головой. – Я плохая наездница, и лошади меня не жалуют. Как вы полагаете, это может повредить нашему с Рейфом счастью, когда мы поженимся?
– Вы могли бы научиться, – сказал он, чувствуя себя как утопающий, которого вода уже накрыла с головой.
– Да, – согласилась она. – Потом Джиллиан сделала шаг вперед, прильнула к нему и, глядя ему в лицо, в его дорогое лицо, сказала: – Я научу его целоваться… так, как это делаете вы.
Казалось, он борется с собой, пытаясь что-то выговорить, а возможно, и наоборот, попридержать язык.
Она не позволила себе улыбнуться. Вместо этого провела рукой по его мускулистой груди.
– Я наловчусь получать удовольствие от разговоров о лошадях и конюшнях, забуду, что когда-то меня интересовали Шекспир и философия, напрактикуюсь целовать Рейфа так, как вы целуете меня…
Эту последнюю фразу она не смогла закончить, точнее, она потонула в болезненном шепоте, потому что его руки обвились вокруг ее талии.
– Вы – моя смерть, – сказал он.
Но в голосе его она расслышала покорность судьбе, и сердце ее пустилось вскачь.
– Да, – прошептала она, потом добавила: – Или нет?
– Это называют petite mort, – сказал он. – Маленькой смертью.