Соблюдая ритуал, чокнулись за здоровье императора, затем молча выпили портвейн и закусили имбирными бисквитами, такими воздушными, что путешественнице они показались самыми вкусными в мире. После чего Сюркуф придвинул стул, сел на него верхом и посмотрел на гостью с ободряющей улыбкой.
- Я спросил, каким добрым ветром вас принесло, но, увидев выражение вашего лица, я сразу подумал, что это был шквал! Так?
- Скажите: ураган - и вы будете недалеки от истины! До такой степени, что я упрекаю себя за то, что приехала сюда. Теперь я боюсь вызвать у вас затруднения и заставить вас плохо думать обо мне!
- О, это невозможно! Какой бы ни была причина, которая привела вас, я тут же говорю, что вы сделали правильно!.. Возможно, вы слишком деликатны, чтобы сказать в лицо, что вы нуждаетесь во мне, но я не найду ничего зазорного в напоминании, что я обязан вам жизнью!.. Так что говорите, Марианна! Вы прекрасно знаете, что можете просить меня обо всем!
- Даже, л помочь мне организовать бегство заключенного с Брестской каторги?
Несмотря на свойственное ему самообладание, он сделал резкое движение назад, выдавшее его волнение, и молодая женщина ощутила, как забилось ее сердце. Он повторил, растягивая слова:
- С Брестской каторги? У вас есть знакомый среди этого сброда?
- Еще нет. Человек, которого я хочу спасти, находится на пути к каторге, в обозе из Бисетра. Его осудили за преступление, которое он не совершал. Он был даже приговорен к смерти, но император помиловал его, ибо был уверен в его непричастности к убийству.., и может быть, потому, что дело шло об иностранце! Это тяжелая история, запутанная! Мне необходимо объяснить вам...
Она в замешательстве заколебалась. Усталость и волнение сказали свое веское слово, и она даже не смела больше смотреть Сюркуфу в лицо. Но он решительным жестом остановил ее и переспросил:
- Минутку! Иностранец? А национальность?
- Американец! Он тоже моряк.
Кулак корсара обрушился на спинку стула.
- Язон Бофор! Тысяча чертей! Почему вы сразу не сказали!
- Вы его знаете?
Он так резко встал, что стул упал на пол, но он не подумал поднять его.
- Я обязан знать всех капитанов и все корабли, достойные этого названия, обоих полушарий? Бофор хороший моряк и мужественный человек! Его процесс стал позором для французского правосудия! Я написал, кстати, письмо императору по этому поводу!
- Вы? - воскликнула Марианна, чувствуя, что у нее перехватило горло. - И.., что же он вам ответил?
- Не вмешиваться в то, что меня не касается! Или что-то в этом роде... Вы же знаете, что он не стесняется в выражениях! Но откуда вы знаете этого молодца? Я считал, что вы.., гм.., в достаточно хороших отношениях с его величеством? До такой степени, что даже хотел одно время написать вам, чтобы попросить вмешаться, но дело с фальшивыми банкнотами заставило меня дать задний ход из боязни поставить вас в неловкое положение! Однако именно вы приходите просить меня помочь бежать Бофору, вы...
- ..возлюбленная Наполеона! - печально закончила Марианна. - Многое изменилось после нашей последней встречи, друг мой, и я больше не в милости у него.
- А если вы мне все расскажете? - предложил Сюркуф, поднимая и ставя на ножки стул, прежде чем нагнуться к своему погребцу. - Я обожаю всякие истории, как и подобает истинному бретонцу, каковым я являюсь.
Ободренная вторым бокалом благородного вина и новой порцией бисквитов, Марианна начала немного сбивчивый рассказ о своих взаимоотношениях с Язоном и императором.