Прихватив вино и пару случайных бутылок, я отправился к зеркалу. Наши «посиделки» были мероприятием неофициальным, и тем не менее ходить мне приходилось в своём обычном мундире. Причины были самые прозаические: за время службы мой вкус к «гражданской» одежде настолько атрофировался, что я и представить не мог, как возможно ходить в чём-то, кроме брюк и мундира.
Из зеркала на меня взирал растрёпанный, какой-то весь неровный и кривоватый капитан Чейдвик. В последнее время это отражение очень беспокоило меня: человек на нём становился старше, но не столько из-за хода времени, а сколько из-за работы.
― Капитан, ― неожиданно обратился ко мне ИИ, ― позвольте задать вопрос.
― Ну, валяй, ― вздохнув, ответил я.
― В вашем последнем рапорте упоминается робот с памятью человека…
― ПР7704. Честно, не знаю, что и думать по его поводу, ― мой ответ был более откровенным, чем обычно, ― скорее всего, это байка.
― Но если так, то как вы считаете, мы с ним, ― искусственный интеллект немного запнулся, скорее для вида, нежели из-за реальной нехватки слов, ― одного вида или нет?
Это был, мягко говоря, неожиданный вопрос, вдобавок ещё и странный донельзя. Наверное, в любое другое время я бы отмахнулся от таких разговоров, но в тот момент мне почему-то захотелось ответить. Сев на свою койку и погладив манула, я взял несколько минут на размышления, а затем ответил:
― Не думаю. Хоть вы и похожи, но происхождение у вас разное. Нельзя же назвать одним видом людей и Ма’Феранцев, хотя мы и живём примерно в одинаковой среде.
― Приму к сведению. Как вы считаете, если взять за правду историю о том, что когда-то он был человеком, осталась ли у него душа после переноса?
― Что ты подразумеваешь, говоря «душа»?
― На основании анализа человеческих текстов, мной был сделан вывод о том, что душа есть идентификатор, подчёркивающий уникальность каждого разумного существа. На текущий момент мои исследования застопорились на вопросе о том, присуща ли душа исключительно сознаниям биологического происхождения. Побочный вопрос заключается в теоретической возможности утраты, либо получения души.
― Иначе говоря, ты спрашиваешь, есть у тебя душа?
― Вряд ли от вас мне удастся получить релевантный ответ на этот вопрос, поэтому ответьте хотя бы на косвенный.
Я усмехнулся, прекрасно понимая, что ИИ, как бы это парадоксально не звучало, составил обо мне мнение и, судя по всему, не самое положительное. Это было даже несколько обидно. С другой стороны, учитывая моё отношение ― ничего другого ожидать не приходилось.
Именно поэтому мне показалось абсолютно правильным ответить не заученной фразой из учебника по философии или теологии, а иначе:
― Не знаю, есть ли у меня душа, за остальных и подавно не могу отвечать. Мне кажется, что ты сильно углубляешься в дебри. Философия, на которую ты так опираешься не даст тебе внятного ответа, потому что он зависит в первую очередь от того, как сформулирован вопрос.
Я остановился, ожидая, что ИИ меня прервёт, но тот молчал.
― Если ты так хочешь знать ответ на свой вопрос, то мне кажется, что душа вполне может быть и у существа, как ты выразился, неорганического происхождения. Это скорее вопрос веры чем биологии, физики или химии. Если робот верит в то, что он раньше был человеком, ничего не мешает ему же верить, что у него есть душа.
― Интересная точка зрения, спасибо за ответ, капитан, ― ответил искусственный интеллект.
Больше ИИ меня не тревожил и, собравшись, я отправился в путь.
***
В отличие от матросов и мичманов, старшим офицерам полагались собственные каюты. На каких-то кораблях больше, где-то меньше. Кроме того, им так же полагалось и собственное помещение для отдыха: кают-компания. Это был своеобразный, закрытый для посторонних храм, где офицеры могли отдохнуть и расслабиться.
Своенравный в этом плане представлял собой, наверное, лучший из вариантов, виденных мной: офицерские каюты были весьма скромного размера, как раз, чтобы влезла кровать и шкаф. Компенсировалось это солидной по размерам общей гостиной, где нашлось место и огромному экрану, и кучке мягких кресел, удобному дивану, а главное божескому, нормальному столу, за которым можно было сидеть, не опасаясь вытянуть ноги и упереться в соседа.
Когда я был здесь в первый раз, ещё осматривая корабль на Лунных верфях, это помещение было достаточно унылым: непропорционально большим и при этом практически пустым. По мере того, как лейтенанты получали своё жалование, соответствующим образом менялась и обстановка.
По моему опыту службы лейтенантом скажу, что вопрос того, куда и как тратить деньги всегда был на повестке дня и обсуждался едва ли не ежедневно.
Как правило, формировался «общак», куда уходил определённый процент от жалования каждого офицера и на который в кают-компанию закупались предметы обстановки, алкоголь, деликатесы и тому подобное. Распоряжался деньгами лейтенант с наибольшей выслугой, обычно это был первый лейтенант, но бывали и исключения.
Евгений Лютцев был ярким тому примером: по выслуге лет он имел двукратное превосходство над Фаррелом, но несмотря на это, был вторым лейтенантом, по каким-то личным соображениям отказываясь от карьерного роста. Что нисколько не мешало ему, насколько мне было известно, заведовать «общаком» на Своенравном, а ранее на Небуле.
К моему приходу кают-компания уже была полностью готова: играла какая-то тихая, не слишком назойливая музыка, стол полнился едой, а вокруг, что-то вяло обсуждая, топтались лейтенанты.
Лютцев, как и я сам, не сумел расстаться с униформой, позволив себе лишь небольшую вольность в виде отсутствующей фуражки, демонстрируя всем и каждому немалых размеров залысины и седину.
Фаррел и Фоэлтон были в гражданской одежде, но если Ник держался в ней спокойно, то Джек то и дело её поправлял, сдвигал и всячески показывал, что она ему неудобна. Было видно, что он, как и мы с Евгением, заразился болезнью «без формы никуда», и было вопросом времени, когда обычная одежда полностью покинет его гардероб.
А вот традиционно приглашаемый мичман отсутствовал, что было как минимум странно.
― Опаздывает, наверно, ― пожал плечами Николас, в ответ на мой вопрос по этому поводу.
― Мичман, опаздывающий на ужин с офицерами ― это нонсенс, ― заметил Лютцев.
Я склонен был с ним согласиться ― хорошим тоном считалось, если младший по званию приходил раньше всех и помогал накрывать стол.
― Значит, припрётся Митт, ― заметил Джек, ― только ему хватит на такое наглости.
Все согласно закивали. Мичман Митт действительно был на хорошем счету и прекрасно это знал, поэтому позволял себе некоторые вольности.
― Может тогда начнём? ― Николас покосился на еду. ― Я только с вахты, есть хочется.
Я развёл руками, показывая, что мне всё равно.
― Ну, значит, Митт сам виноват, ― садясь за стол, сказал Фаррел и, потянувшись к принесённому мной алкоголю, поинтересовался, ― чем, капитан, вы сегодня нас порадуете?
Это была очень плохо прикрытая издёвка, учитывая, что именно Джек закупал последним алкоголь.
― Зеленый змий на любой вкус, ― без всякого интереса глядя на бутылки, прокомментировал Лютцев. ― Кстати, пока вы ещё трезвые, напоминаю: осталось две недели до конца квартала, нужно будет дать рекомендательные письма мичманам…
― Отписки эти, ― скривился Джек. ― Никогда не понимал, зачем они: мне всегда их писали по выслуге, каждый год.
― А мне ни одной так и не дали, ― заметил Ник. ― Ну, я про «ту» свою службу.
Упреждая реакцию Евгения, который непременно вставил бы что-то нравоучительное, я сказал:
― Нечего было Карамзина вечно злить. Вот он тебе ничего и не писал.
― Ничего я его не злил! ― возмутился Фоэлтон. ― Он сам вечно придирался к любой мелочи.
― Например? ― поинтересовался Джек, всегда падкий на истории чужих «косяков»
― Ну, ― Николас замялся, ― форма моя ему не нравилась…
Все разом усмехнулись, очень хорошо представляя, на что может быть похожа форма Ника.