Оба варианта развития жизни Jay-Jay совершенно безразличны мне: новая работа лишила меня сентиментальности напрочь.
Она лишила меня и многих других вещей, так свойственных Элине-Августе-Магдалене-Флоранс, скромной корректорше. Останься я ею – я обязательно приняла бы предложение Jay-Jay. И уехала в Норвегию. И погружая себя в разговоры об орфографии и правописании, была бы счастлива с ним. Наверное.
Бр-р… Ну и перспектива. Врагу не пожелаешь.
Что касается красавца Х-пятого – я давно рассталась с ним. Он надоел мне даже быстрее, чем я могла предположить. Ничего не поделаешь – таков удел всех внезапно вспыхивающих иррациональных страстей. Моего нового дружка зовут «Ниссан Армада», но и его скоро придется бросить – ввиду исчерпанности чувств.
Будут другие. Сотня других – одно лишь осознание этого факта наполняет меня ликованием и торжеством.
Единственное, что осталось неизменным, – присутствие в моей жизни Домино.
Он по-прежнему потрясает своими мау-сентенциями, зато магии в его поступках явно поубавилось. Если быть совсем честной – она и вовсе сошла на нет. Иногда мне начинает казаться, что Домино – самый обычный кот.
Но он – не обычный кот.
Когда он в очередной раз захочет изменить мою судьбу – он обязательно себя проявит.
Это – вопрос времени, не больше.
Скорее бы оно наступило, это время. Постоянно меняться, прожить четыре жизни, или шестнадцать жизней, или столько жизней, сколько живут кошки, и при этом оставаться верной скорости, трассе и сомнительному какао в бумажном стаканчике – разве не этого ты всегда хотела, Элина-Августа-Магдалена-Флоранс, лапуля?.. Разве не этого ты всегда хотела, Ёлка?
Именно этого. Всегда.
Воркующий рыцарь
***
…С шести до семи утра Сардик исступленно думал об Эдне Пэрвиенс.
С семи до восьми – об Эмилии Пардо Басан. Еще более исступленно.
Не о том, какие они красотки, и какие у них ножки, и сколько маслин без косточек они смогут удержать в декольте (до подобных эротических высот Сардик поднимался редко). А о том, кто они вообще – чертовы Эдна и Эмилия – и что они делают в сардиковой голове. «Эдна, Эдна, Эдна», – распевал на все лады тощий мозг Сардика, – «Эмилия, Эмилия, Эмилия», вот ведь привязались, суки!.. Пш-шли вон, мерзавки! Эдна-Эдна-Эдна, Эмилия-Эмилия-Эмилия!..
Точно такая же история приключилась с Сардиком вчера, но вчера фигурировала некая Мэри Шелли. А позавчера – некая Холл и Голайтли. И еще – Сильвия Плат и Поль (имя, вопреки ожиданиям, женское, а не мужское. При желании Сардик мог вспомнить еще пару десятков других женских имен, преследовавших его в предутренние часы и расправлявшихся с его снами, как голодный человек с тарелкой рассольника. Он так и звал всех этих неизвестных ему женщин: «пожирательницы снов». Определение ничуть не менее оскорбительное, чем «суки» и «мерзавки», если вдуматься.
Большинство знакомых Сардика (даже настроенных вполне благожелательно) всегда считали, что у него каша в голове.
Это не так.
Голова Сардика – самое гостеприимное место на свете. Больше всего она похожа на гостиницу с нейтральными тремя звездами или на пансион: в этой гостинице (или пансионе) все демократично, туда пускают с домашними животными, шведский стол не слишком разнообразный, но сытный, а обеды и ужины и вовсе выглядят по-домашнему, они выше всяких похвал. В гостинице (или пансионе) можно курить везде, но есть зона для некурящих, она примыкает к небольшому зальчику с тренажерами. Справедливости ради нужно отметить, что очередей к тренажерам не наблюдается. До недавнего времени у гостиницы/пансиона не было никакого названия, теперь же все устаканилось: некая Леонор Асеведо Аэдо (ни за какие деньги не узнать, кто она такая!) притаранила вывеску:
«Concepcion Jeronima. 13».
Звучит терпимо и даже романтически.