Да и как можно его не узнать, если по телу тотчас же начинают скакать мурашки, и рот снова кажется забитым шикарными волосами, и в груди поселяется свинцовая тяжесть, и воздух…
Мне явно недостает воздуха.
– ПриветЁлкаЭтоТимурИзЖурпалаГородиНочьЕслиТыЕщёПомнишь, -
скороговоркой произносит Тимур. Пауз между словами нет, они наползают друг на друга, сплетаются друг с другом гибкими, усеянными колючками стеблями; разглядеть за этой живой изгородью самого Тимура не представляется возможным. Каким он стал за три года, что я пыталась забыть о нем? Прибавил еще несколько сантиметров в росте, и поменял конфигурацию сложносочиненной монгольской бородки, и занял место Первого Лица, и привез на гастроли в Россию португальскую певицу Маризу, и ведет переговоры с феерическим приджазованным коллективом «Paris Combo». А может, он уже получил должность посла по чрезвычайным поручениям на Ямайке? Не исключено. Единственное, что наверняка осталось неизменным, – длина его шикарных волос.
– Ёлка? -
от живой изгороди и следа не осталось: всего один стебель, но венчается он коробочкой самого что ни на есть опасного насекомоядного растения (то ли росянки, то ли венериной мухоловки) – оттого и выглядит угрожающе.
Тимур сожрет меня и не поморщится.
– Ёлка?
– Да. – Сложив никчемные крылышки и бесполезные лапки, я соскальзываю внутрь, прямо в логово венериной мухоловки.
– Вспомнила?
– С трудом, – выдавливаю я, стараясь не смотреть на отчаянно жестикулирующего мусика. Смысл ее телодвижений можно свести к ежесекундно повторяющемуся вопросу: «Кто это? кто это? кто это?»
– Да ладно, – весело обижается Тимур на другом конце провода. – Правда, что ли, с трудом?
– Почти.
– А я о тебе не забывал.
«Не забывал». Какое вранье! Липкое, парализующее: составом, замешанным на этом вранье, смазаны ловчие органы венериной мухоловки. Бедные мои крылышки, бедные мои лапки!..
– Как ты поживаешь, Ёлка?
– Спасибо. Все в порядке.
– А я по тебе скучал.
Еще одно вранье. Гораздо более вероломное, чем первое.
«Отпусти меня, лапуля, больно же», – шипит мусик, я ухватилась за ее запястье и даже не заметила этого, ну надо же!..
– Я по тебе скучал.
– Все три года? – спрашиваю я.
– А что, прошло три года?
– Представь себе.
Железы венериной мухоловки начинают работать в усиленном режиме, задействовав чуть больше ферментов и органических кислот, чем это необходимо.
– Я хочу тебя видеть, Ёлка.
– С чего бы это?
– Понятия не имею. С утра проснулся и подумал: чего-то недостает. Вернее – кого-то. Вернее – тебя. Как насчет встретиться?
Не соглашаться, ни в коем случае не соглашаться!..
– Когда?
– Когда? – Тимур даже опомниться мне не дает. – Как можно быстрее.
– Ну, я не знаю…
– Через час тебя устроит?
Еще чего – «через час»! Самым правильным было бы:
а) выдержать мхатовскую паузу и, сославшись на занятость, перенести встречу на пятницу следующей недели;
б) выдержать мхатовскую паузу и, сославшись на занятость, вообще отказаться от встречи;
в) выдержать мхатовскую паузу, после чего объявить божеству, что сегодня вечером я улетаю с мужем на Мальдивы. И что мысль о встрече с ним меня не греет. Нисколечко;
г) без всяких там пауз послать божество в жопу и торжественно нажать на кнопку «сброс».
Но из всех четырех крутящихся в голове вариантов я, как обычно, выбираю пятый:
– Через час не получится, Тимур. Давай через полтора.
– Хм-м, – шумно выдыхает венерина мухоловка, не ожидавшая от меня столь скорой и, главное, – положительной! – реакции. – Через полтора, отлично! А где?
– Не знаю. Давай возле метро «Петроградская».
– «Петроградская». Заметано. Только обязательно меня дождись, слышишь!
– Я дождусь, дождусь. А… как ты узнал мой телефон?
Божество отключается, не удосужившись ответить на вопрос и оставив меня наедине со скачущими галопом, аллюром и иноходью мыслями.