– Что-то не так? – поинтересовалась наконец бэби. – У меня что, сопля из носа торчит?
– Нет. – Я смутилась. – Все в порядке. Сопля не торчит.
– О'кей.
Слово «о'кей» я ненавидела ничуть не меньше, чем междометия «йоу» и «бла-бла-бла», но слетевшее с губ бэби, оно почему-то не вызвало у меня протеста.
А самым странным оказалось то, что бэби вообще не вызвала у меня протеста.
Ее нельзя было назвать ни красивой, ни даже хорошенькой, но… Она была ослепительна.
Ослепительна. Именно так. Высокий упрямый лоб, резко очерченные скулы, широкие, почти мужские брови и глаза цвета гречишного меда. Глаза были особенно хороши. Глаза и губы по-детски пухлые, смугло-розовые. Даже крохотная болячка в правом уголке нисколько их не портила.
– Что вы слушаете? – спросила я.
– А-а… Одних мощных людей.
– Что именно? – Я проявила завидную настойчивость, я была готова на все – лишь бы бэби не сорвалась с крючка.
«Раммштайн», «Гуано Эйпс», хор балканских цыган, на худой конец – Земфира со товарищи, какая разница, что слушает бэби?
Но ее ответ меня поразил:
– Джазовые ребята. «Сингерсанлимитед».
«Singers Unlimited»! Я обожала «Сингерсанлимитед»,
я заслушала до дыр три их диска, их изощренный и прозрачный джазовый вокал заставлял мое сердце биться быстрее, а ноздри трепетать. Я почти не расставалась с ними, пока не появился Влад. А когда он появился – я рассталась не только с ними, я рассталась со всем. Без всяких сожалений.
«Singers Unlimited», надо же!.. Встретив Влада, бэби и не подумала от них отказаться, наверняка она не отказалась и от всего остального, что было в ее двадцатилетней жизни. В этом и заключалась вся разница. Вся пропасть между нами.
– «О, Джинджи…» – напела я бэби начало песни па почти безукоризненном английском.
И бэби впервые взглянула на меня со жгучей заинтересованностью.
– Круто! Впервые вижу в России человека, который знает «Сингерсанлимитед». – Она широко улыбнулась, и на щеках у нее проснулись и сладко зевнули ямочки. – А еще что-нибудь можете?
Я тут же выдала кусок из «Прелюдии к поцелую».
– Вы меня убили, – констатировала бэби.
– Я случайно. Это была шальная пуля.
– Вы мне нравитесь, – вынесла вердикт бэби. – Вы клевая телка.
– Польщена.
– Меня зовут Александра. Можно – Сашка. Можно – Шурик. Как хотите, я на всё откликаюсь. А вас?
– Елена, – я на секунду задержала дыхание, – Елена Викторовна.
– Ну, – бэби дернула себя за мочку уха, – какая же вы Викторовна, не смешите! Я буду звать вас…
– …только не Ленком. Когда меня называют Ленок, я покрываюсь прыщами.
– Как насчет Алены?
– Терпимо. Но Лена все-таки лучше.
– О'кей. Лена так Лена. Курите? – Бэби королевским жестом пододвинула ко мне пачку «Мальборо».
– Нет. Бросила.
Гречишный мед ее глаз подернулся тонкой корочкой сочувствия:
– Почему?
– Как почему?.. Бросила, и все. Две пачки в день – это было чересчур.
– Да нет. Две пачки – это нормально.
– Кому как… И потом – возраст… Цветлица. Хрипы в легких…
– Вот фигня. – Сочувственная корочка стала ощутимо толще. – У вас обалденный цветлица… А с тех пор, как бросили, – не тянуло снова закурить?
– Тянуло. Еще как!
– Никогда не поздно отказаться от вредной привычки воздержания от табака. Вам ведь нравилось курить?
– Очень. – В этом я не признавалась даже Владу.
– Видите! – тут же уличила меня бэби. – В жизни не так уж много удовольствий, чтобы вот так, за здорово живешь, отказаться хотя бы от одного из них.
Интересно, почему такая простая и ясная мысль до сих пор не приходила мне в голову?
– Вы правы, Александра. То есть… Сашка.
– Ну так что?
Бэби ловким движением выбила сигарету из пачки. Она искушала меня, провоцировала, даже кончик ее концептуальной буддистской косички раздвоился, как язык у змеи.