– Значит, я дурак.
– Даже спорить не буду.
Они сидели какое-то время молча, каждый думал о своём, но впервые между ними не чувствовалось отчуждение. Исари первым очнулся от невесёлых мыслей и протянул брату руку.
– Мир?
– Мир! – ответил Амиран.
– Ты иди, – сказал Исари неожиданно, без перехода. – Мне сегодня ещё нужно сделать кое-что.
Амиран окинул его взглядом и посоветовал:
– Шёл бы ты лучше спать.
Исари приложил руку к сердцу.
– Клянусь, через час я буду в постели.
Амиран впервые без насмешки, без дерзости поклонился своему брату и государю и поспешил выбежать за дверь. Там, в полутьме сгустившихся сумерек, он одним движением, обрывая и ломая крючки, распахнул камзол, чувствуя себя так, будто вырвался из самой гущи ожесточённой битвы.
Он не сразу заметил сидящую на корточках у двери кабинета фигуру. Фигура поднялась, похожая в полутьме на паука-сенокосца из-за длинных рук и сутуловатой спины.
– Аче! – воскликнул Амиран, чувствуя к подмастерью смешанные чувства. Вроде бы и обижаться нет причин: он всё же человек подневольный, но Амиран привык считать его своим приятелем. – Ах ты, предатель!
Аче явно смешался, пробормотал:
– Я не мог промолчать, ваше высочество. Не имел права. Мой учитель…
Амиран примиряюще похлопал его по плечу.
– Я сам виноват. Наслушался старинных баллад о влюблённых, побеждающих все преграды на своем пути. И не учел, что хоть и царевич, а живу не в сказке.
Аче помялся немного и сказал:
– Я хочу вам кое-что показать, ваше высочество.
– По приказу своего учителя? – фыркнул Амиран.
– Нет, мой господин. По приказу своей совести.
– Что ж, веди. Посмотрим, куда тебя заведёт твоя совесть. Куда тебя привело ученическое послушание, мы уже знаем…
В той части дворца, куда повел его Аче, Амиран никогда не был. Здесь не было ничего интересного: кладовые, полные ковров, погрызенных мышами, и сломанной мебели, годящейся только на растопку, но имевшей невероятную историческую ценность. Амиран не был уверен, что потомки будут так уж счастливы копаться в этом хламе, но так и быть, пусть лежит…
Аче завел его в крохотную клетушку, пахнущую сыростью и мышами, и отворил небольшую заслонку в самом темном углу.
Амиран подошел к ней, прильнул лицом и сдавленно выругался. Кабинет брата был как на ладони.
– Бездна меня побери! Здесь ведь должна толпиться очередь из шпионов!
– Дырку проделал я, – скромно заметил Аче.
– Зачем?
– Мой учитель, он… не совсем тот, за кого себя выдаёт.
– Что ты там лепечешь, дурак? – неожиданно разозлился Амиран. – Если есть что сказать, говори прямо! Загадки – не твой конёк!
– Смотрите, смотрите, – шикнул подмастерье на цесаревича. – Сейчас вы сами всё поймете!
Исари стоял у окна, вцепившись руками в подоконник так крепко, что побелели костяшки, и даже не обернулся на вошедшего в кабинет придворного художника. Тот уселся в кресло, не дожидаясь приглашения, достал из кармана табак и бумагу, принялся сворачивать самокрутку. Такие мало кто курил при дворе.
Иветре вел себя нарочито развязно, будто в портовом кабаке, а не в царском кабинете. Наконец Исари обернулся, спросил:
– Чего ты добиваешься?
– Зачем ты вообще решил жениться? – спросил Иветре, нагло выпуская дым. – Мы так не договаривались. Уж постарайся не наплодить наследников. От тебя требуется одно: отпустить её, разорвать цепи.
– Нет никаких цепей. Она свободна.
– Не лги. Не лги ни себе, ни ей. Твоя плата за неё – мир без войны? Ты получишь свою плату. А мне отдай её. Она моя. Моя, слышишь?
– Она свободна…
– Она триста лет была вашей рабой. Давала силу вашей крови, защищала этот жалкий кусок земли. Может, хватит?.
– Ты безумец, Иветре. Твоя возлюбленная умерла. Триста лет как умерла, понимаешь? Ты помогаешь мне разобраться с магией крови, и только это останавливает меня от того, чтобы…
– Чтобы что? Убить меня? Я нужен тебе гораздо больше, чем ты мне! Я возвёл тебя на престол, освободил дорогу.
– Замолчи.
– Ты ведь прекрасно знаешь, что тот камнепад…
– Замолчи…
– Мне нужно от тебя одно: чтобы ты стал последним в роду, слышишь? Просто прервал череду отвратительных паразитов, тянущих её вниз, к земле. Сейчас, когда она в теле, наиболее близком к её настоящему образу…
Исари одним нечеловеческим прыжком преодолел полкомнаты, остановился точно под люстрой. Теперь Амиран смог отчётливо рассмотреть его. Увидеть, как стремительно бледнеет, – нет, выцветает – лицо брата. Как становятся серыми рыжие волосы, а одежду будто присыпает пепел. И только идущая носом кровь не теряет своего живого, алого цвета, подчёркивая жуткую неестественность того, что происходит сейчас с царем.
– Замолчи! – крикнул снова Исари.
Амиран никогда не слышал таких звуков, неистовой, животной яростью вонзающихся в барабанные перепонки. Голос брата звенел, словно отражаясь от стен и осыпаясь осколками льда.
Он не сразу понял, что стоявшая рядом с Иветре большая напольная ваза вдруг покрылась сеткой трещин и, покачнувшись, рассыпалась на миллиарды кусков.
Исари стоял, напряжённо сжимая кулаки, подобравшись, будто готовый к прыжку хищник. Белые глаза на белом лице смотрели пусто и страшно, губы кривились.
– Это мог быть ты, я перемолол бы тебе все кости, – с трудом произнес он и натянуто улыбнулся, словно против своей воли. – Я могу убить тебя. Сейчас или потом. И никто меня не остановит, потому что просто не сможет.
– Убивай, – развел руками Иветре. – Убивай. Убьешь ещё десяток-другой людей, и что потом? Сделать из тебя совершенное оружие могу только я.
Исари сгорбился, добрёл до своего стола, достал из него носовой платок, приложил к носу, запрокинул голову.
– Договорим потом, – махнул рукой Иветре. – Когда ты будешь в силах слушать и говорить. Прислать к тебе лекаря?
– Пришли, – откликнулся Исари. – Пусть возьмет снотворное.
– Что это было, Бездна меня побери? – спросил Амиран, сам себе не веря.
– Это – сила Небесного Всадника, попавшая в не предназначенное для неё человеческое тело, – нервно улыбаясь, ответил Аче. – И только что я нарушил клятву, которую дал учителю. Я сегодня дважды предатель.
Глава V
Амиран потряс головой, как большая собака, выбравшаяся на сушу из глубокой и быстрой реки.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнес он. – Какая сила? Какие Небесные Всадники?
Аче оглянулся, шепнул:
– Ваше высочество, здесь не время и не место!
– Для такого нигде не время и не место, – Амиран ухватил подмастерье за ворот, приподнял над полом и хорошенько встряхнул. Аче не сопротивлялся – повис, как большая кукла. Потерявшие опору ноги зацепили ржавое ведро, опрокинули. На пол посыпались тряпки, какой-то сор.
– Кто ты такой, и кто такой твой учитель? Откуда вы взялись?
– Здесь действительно не стоит говорить об этом. Если бы вы согласились встретиться со мной в городе…
– Пойдём сейчас. Я все равно не успокоюсь, пока не узнаю правду.
– Охрана… – тихо напомнил Аче. – Сейчас уже поздний вечер, и…
– Охрану мы минуем, друг мой и предатель, – хлопнул его по плечу Амиран. – Прошу прощения, дважды предатель – как я мог забыть?
– У вас злой язык, ваше высочество, – пробормотал Аче, опуская голову. – Впрочем, вы имеете право попрекать меня.
Амиран усмехнулся. Какое там право! Он даже не успел разобраться в происходящем. Однако отказать себе в удовольствии уколоть мальчишку не смог.
– Не один ты излазил дворец вдоль и поперек.
Цесаревич оделся поскромнее и вооружился мечом. Затем протянул мнущемуся рядом Аче длинный кинжал в потёртых ножнах, сказал подчеркнуто небрежно:
– Не потеряй. Отцовский.
Аче кивнул, аккуратно приладил ножны к поясу.
Они действительно покинули территорию дворца незамеченными… почти: тонкая паутинка магической охранной сети скользнула по лицам и лопнула, пропуская.