Из коридора послышались шаги и шепот: «Делия, ты готова?» Она тихо открыла дверь, чтобы не потревожить еще спящих людей, и выскользнула из номера. Ослепляющая любовь на время развеяла ее волнения из-за паспорта. Они часть ночи провели вместе – сначала оживленно разговаривали, а потом занялись любовью. В первый раз! Но рассказывать об этом Кларе Холли Делия не стала.
Габриеля Биллера интересовали географические карты, гравюры и рисунки. Делия объяснила Кларе, как она собралась в Париж вместе с Габриелем, как вместе они прокрались по отелю, вышли в утреннюю прохладу и зашагали по улице Дюэм к Блошиному рынку.
– Кофе мы можем выпить внизу, в холле, там его подают с самого утра. В этом отеле останавливается много дилеров, – объяснил ей Габриель. Он улыбался ей. Должно быть, он тоже думал о самых ярких моментах вчерашней ночи, о страсти, охватившей их обоих. Его улыбка внушала доверие, была удивительно милой и красивой. На такой поворот событий Делия надеялась вот уже несколько месяцев, но ее желания оставались туманными. Красавец Габриель, живущий в Орегоне с туповатой подружкой, теперь стал любовником Делии, пусть даже только на время путешествия. Об этом в разговоре с Кларой Делия умолчала.
Они с Габриелем были единственными американцами в отеле «Мистраль». На самом деле Габриель был не американцем, а славянином. Здесь крылась какая-то загадка. Хотя он жил в Орегоне с тех пор, как окончил школу, и уверял, что в Париже чувствует себя чужаком, он, похоже, уже бывал здесь. Наверное, такое впечатление создалось потому, что он каждый год приезжал в Европу на Маастрихтскую ярмарку искусств.
За исполнение заветных желаний – поездку в Европу, близость с Габриелем – надо, разумеется, платить, но Делия не предполагала, что цена окажется такой высокой. Она не стала объяснять Кларе, какие чувства питает к нему. Ну и что из того, что Клара замужем за известным режиссером Сержем Креем? Подумаешь! При чем тут личная жизнь ее, Делии? Ее дела никого не касаются – ни во Франции, ни в Лейк-Осуиго.
Блошиный рынок оказался совсем не таким, каким представлялся Делии. Он напоминал бесконечный город, переполненный разрозненной рухлядью и редкими предметами роскоши, совершенно неуместными на улицах ранним утром. Грохотали, поднимаясь на блоках, ржавые железные жалюзи, на тротуары выносили столы и стулья, торговцы перебранивались, пахло круассанами и кофе. Делия еще никогда не видела такой смешной, черной с позолотой, французской мебели, такого множества мраморных статуй, мраморных каминных полок и постаментов, которые удавалось разглядеть, лишь подойдя к ним вплотную, люстр с хрустальными подвесками, сверкающими в утреннем свете, треснувших ваз, обшарпанных лошадок-качалок, дверных ручек.
У Габриеля был адрес какого-то склада, где его партнер, француз, назначил ему встречу по некоему делу, о котором он предпочитал не распространяться. Похоже, речь шла о продаже. Габриель держал в руках карту района. Они искали улицу Пассаж де Сан. Делия шла рядом с Габриелем, как Дороти по стране Оз, ошеломленная роскошью, бойкостью торговцев, потускневшим блеском, утренней дымкой и немыслимыми ценами.
Ей самой предстояло закупить старинное льняное белье и керамику – только их, больше ничего. Ее отдел в антикварном магазине «Милый дом» в Орегоне напоминал маленький сад кружев, цветов и иллюстраций из старых детских книжек. Вместе с партнершей Сарой Таун Делия продавала стопки сложенных салфеток, перевязанных лентами, длинные чулки, соломенные шляпки, зеленые кувшины и блюда в форме листьев. Атрибуты мира, где все радует взгляд прелестью и простотой.
Проходя мимо прилавков, она отмечала для себя вещи, за которыми хотела бы вернуться, – фаянсовые тарелки, скатерти, висящие на ширмах.