Впрочем, с годами ее чувства несколько изменились. Она грустила вовсе не потому, что Блейк уезжал: его часто не бывало дома, и причина была совершенно в другом. Быть может, она тосковала оттого, что привыкла к счастью, привыкла к любви и воспринимала эти чудесные дары жизни как обыденность.
Маркус обогнул автомобиль сзади, а Блейк еще раз взглянул на нее и улыбнулся. Она помахала мужу рукой, но тот уже отвернулся от нее. «Наверное, уже открыл свой «дипломат», – с тоской подумала она.
Как только машина тронется, Блейк и думать о ней забудет. Она знала, что не ошибается.
– А, миссис Линдсей! Миссис Маршалл уже здесь. Прошу вас сюда…
– Спасибо, Джулз, – едва слышно произнесла Даника и, сбросив длинную шубу из чернобурки, направилась следом за метрдотелем.
Когда они подошли к угловому столику, который в «Ритце» всегда оставляли за ней, Даника воскликнула:
– Мама! – Взгляд женщины, сидевшей за столиком, вспыхнул, и Даника прижалась щекой к ее щеке. – Прости, что заставила тебя ждать.
– Ничего, дорогая, я сама пришла пару минут назад. Как поживаешь? Выглядишь ты замечательно. У тебя порозовели щеки! – Миссис Маршалл нахмурилась. – Ты что, пришла сюда пешком?
– Конечно. Напрямик через городской парк. Не брать же для этого машину! Кроме того, я обожаю ходить пешком.
Элинор Маршалл неодобрительно покачала головой.
– Даника, Маркусу платят за то, чтобы он возил тебя, куда надо. Не говоря уж о том, что городской парк не самое безопасное место.
Она повернулась к официанту, чтобы сделать заказ.
– Со мной все в порядке, мама. Жива и невредима. Ты тоже замечательно выглядишь. У тебя, что, новые серьги?
– Это подарок от семьи, с которой мы были в прошлом году в Бразилии. Они с топазами. Ничего особенного. Но мне приятно, что ты их заметила.
– Еще бы. Они тебе очень идут.
У Элинор всегда был прекрасный вкус. Этого у нее не отнять. Ее нельзя было назвать красавицей, но она умела подать себя. В свои пятьдесят два года она была весьма привлекательной дамой. Впрочем, мужчины обращали на нее внимание, только когда она была с мужем.
– Отец считает, что такие подарки принимать прилично? – поинтересовалась дочь.
– Он полагает, что да, – спокойно ответила Элинор. – Ему виднее.
Даника удивилась про себя, но ничего не сказала. Не слишком часто ее мать находила возможность позавтракать вместе с дочерью, и Данике не хотелось омрачать эту встречу. Ее родители были очень занятыми людьми. Их было почти невозможно застать дома. Они все время были в разъездах.
– Я рада, что ты пришла. Это просто замечательно. Не все же по телефону общаться… – сказала Даника. Как ни странно, мать не стала возражать. – Как отец? Он, кажется, собирался в Ванкувер?
– Он уехал вчера утром. Я позвонила тебе незадолго до этого. Он сам узнал о поездке в последнюю минуту. Нужно было подменить заболевшего члена комитета. Но он просил передать, что любит тебя. Перед отъездом я сказала ему, что мы собираемся встретиться.
– Ты не захотела ехать вместе с ним?
– Я предпочла остаться дома, – с невинной улыбкой произнесла мать. – Должно быть, сказывается возраст. Когда твой отец в отъезде, я отдыхаю. Время от времени мне необходима тишина и покой…
Данике это показалось очень странным. Они с матерью совершенно по-разному смотрели на мир. То, что одна называла тишиной и покоем, другую просто пугало.
Ее совершенно не привлекала жизнь родителей, которые были постоянно на виду. Кроме того, она и сама вынуждена была заниматься общественными делами. Но ей хотелось совсем другого: уютной и счастливой домашней жизни. Данику огорчало то, что в их с Блейком доме на Бикон-хилл так часто поселялась тишина.
– Как твое здоровье? – Даника снова переключилась на мать.