Острой напал и, ударивши в пах, острием его пробил.
Тот перед ним повалился. Тут с поднятой пикою Марий
На Антилоха напал, за убийство разгневанный брата.
Стал перед трупом. Но прежде, чем пикой ударить успел он,
Опередил Фрасимед его, равный бессмертным, и не дал
Промаха: быстро в плечо поразил. Острие его пики
Мышцы с руки сорвало и кость целиком разрубило.
С шумом на землю он пал, и глаза его тьмою покрылись.
Так они оба, двумя укрощенные братьями, вместе
В мрачный спустились Эрев, – лихие бойцы Сарпедона,
Амисодара сыны-копьеборцы, который Химеру
Лютую выкормил, многим мужам земнородным на гибель.
Сын Оилеев Аякс, налетев, живым Клеобула,
Сбитого в давке толпой, захватил, но сейчас же на месте
Силу расслабил его, мечом ударив по шее.
Меч разогрелся от крови до ручки. Глаза Клеобулу
Быстро смежила багровая смерть с могучей судьбою.
Бегом друг с другом сошлись Пенелей и Ликон. Промахнулись
Пиками оба они, бесполезно их оба метнули.
Снова сошлись на мечах. Ликон поразил Пенелея
В шлем густогривый по гребню, но меч обломился у ручки.
В шею тогда Пенелей под ухом ударил Ликона.
Врезался в шею весь меч, голова опрокинулась набок,
Только на коже держась, и сила покинула члены.
Вождь Мерион на проворных ногах Акаманта настигнул,
Как на коней он всходил, и в плечо его пикой ударил.
Тот с колесницы свалился, глаза его тьмою покрылись.
Идоменей Ериманта ударил безжалостной медью
В рот. Под мозгом внизу пробежала блестящая пика,
Белые кости врага своим острием расколола,
Выбила, зубы ему. Глаза переполнились кровью
Оба. Она изо рта, из ноздрей у него побежала.
Черное облако смерти покрыло его отовсюду.
Каждый из этих данайских вождей по бойцу опрокинул.
Так же, как волки в горах на ягнят и козлят нападают,
Их вырывая из стад, которым пастух неумелый
Дал широко разбрестись по горам; увидавши их, волки
Быстро животных трусливых хватают и рвут их на части.
Так на троянцев напали данайцы. Но те лишь о бегстве
Думали шумном и вовсе забыли кипящую храбрость.
Больший Аякс, Теламоний, все время старался ударить
Гектора медною пикой. Но Гектор, испытанный в битвах,
Крепким Воловьим щитом закрывая широкие плечи,
Зорко следил за свистанием стрел и жужжанием копий.
Видел он ясно, что им изменяет победа, но все же
С места сходить не хотел, защищая товарищей милых.
Как от Олимпа на небо из светлого сходит эфира
Темная туча, когда Молневержец грозу посылает, –
Так от ахейских судов началися и крики, и бегство.
Все в беспорядке бежали назад. Быстроногие кони
Вынесли Гектора вместе с оружьем. Оставил он сзади
Войско троянцев, которых задерживал ров. Уж у многих
Быстрых коней колесничных во рву поломалися дышла,
Много осталось во рву колесниц предводителей войска.
Яро Патрокл наседал, за собой призывая данайцев,
Беды врагам замышляя. Троянцы в стремительном бегстве
Все заполняли дороги, повсюду рассеявшись. Вихрем
Пыль поднялась к облакам. Расстилались по полю кони,
К Трое обратно несясь от ахейских судов и от стана.
Где только видел Патрокл, что теснее толпятся троянцы,
С криком туда он коней направлял. С колесниц под колеса
Падали мужи ничком, и гремели, валясь, колесницы.
Прямо чрез вырытый ров перепрыгнули быстрые кони, –
Кони бессмертные, дар от богов олимпийских Пелею,
Дальше помчался Патрокл. На Гектора духом рвался он,
Свергнуть его устремлялся. Но Гектора кони умчали.
Так же, как черная стонет земля, отягченная бурей,
В осень, когда на нее изливает шумящие воды
Зевс раздраженный, на тех негодуя людей, что неправый
Свой совершают на площади суд и насилия множат,
Правду теснят и ничуть наказанья богов не страшатся;
Вздувшись от множества вод, стремительно реки несутся.
Много холмов отрезают потоки в то время от суши,
С гор низвергаясь внезапно в волнами кипящее море
С шумом и стоном великим, работы людей разрушая;
С шумом таким, задыхаясь, бежали троянские кони.
Вылетев к первым фалангам троянцев, Патрокл их отрезал,
Начал обратно теснить к кораблям, не давая бегущим
В город уйти, и носился, врагов избивая нещадно,
Меж кораблями, рекой и великой ахейской стеною.
Тут он пеню взыскал с троянцев за многих убитых.
Первого пикой блестящей Патрокл опрокинул Проноя,
Грудь обнажившего возле щита, и члены расслабил.
С шумом на землю он пал. Патрокл налетел на второго, –
Фестора, сына Енопа; сидел он в своей колеснице,
Съежась в комок, растерявшись; из рук его выпали вожжи.
Близко к нему подлетев, Патрокл его пикой ударил
В правую щеку; и зубы насквозь ему пика пробила.
Из колесницы его через край потащил он на пике,
Как человек, на нависшем усевшийся камне, из моря
Тащит проворную рыбу на леске с блестящею медью;
Так Енопида с разинутым ртом потащил он на пике,
Сбросил на землю лицом, и от павшего жизнь отлетела.
После того Ерилая, навстречу бежавшего, камнем
В голову он поразил, и она пополам раскололась
В шлеме тяжелом. Ничком Ерилай повалился на землю.
Дух разящая смерть разлилася вокруг Ерилая.
После того он сразил Ериманта, Епалта, Ифея,
Пирия и Тлеполема, Амфотера и Полимела,
Сына Аргея, Евиппа и Эхия Дамасторида.
Всех одного за другим положил он на тучную землю.
Лишь увидал Сарпедон, что без пояса панцырь носящих
Много товарищей пало, смирённых рукою Патрокла,
Он закричал с возмущеньем ликийцам своим богоравным:
"Стыдно, ликийцы! Куда вы бежите? Как стали вы быстры!
Выйду я этому мужу навстречу, хочу я увидеть, –
Кто он, могучий тот воин? Немало беды причинил он
Войску троянцев и многим отважным расслабил колени!"
Так говоря, с колесницы на землю с оружьем он спрыгнул.
Это увидевши, также Патрокл соскочил с колесницы.
Как на скалистой вершине с пронзительным криком дерется
Коршунов пара с кривыми когтями, с изогнутым клювом,
С криком таким же они устремились один на другого.
Сына хитрого Крона при виде их жалость объяла.
К Гере, сестре и супруге, с таким обратился он словом:
"Горе! Судьба Сарпедону, мне самому милому мужу,
Быть смирённым в бою рукой Менетида Патрокла!
Сердце меж двух у меня колеблется разных решений:
Вырвать ли мне Сарпедона живым из кровавого боя
И перевесть его в край плодоносный Ликии пространной,
Или его укротить могучей рукою Патрокла?"
Так отвечала ему волоокая Гера богиня:
"Как ты ужасен, Кронид! Ну, какие слова говоришь ты!
Смертного мужа, издревле уже обреченного роком,
Ты совершенно от смерти печальной желаешь избавить!
Делай, как хочешь. Но боги тебя тут не все мы одобрим.
Слово иное скажу, и обдумай его хорошенько:
Если живым Сарпедона в его ты отправишь отчизну,
Вспомни, – быть может, тогда и другой кто-нибудь из бессмертных
Милого сына захочет из боя могучего вырвать.
Мало ли здесь сыновей, от бессмертных рожденных, под Троей
Бьется! У этих богов ты ужасную злобу возбудишь.
Если же он тебе дорог и сердцем о нем ты болеешь,
То допусти, чтобы в битве пылающей был укрощен он
Мощной рукою Патрокла, Менетьева славного сына.
После того ж, как душа и жизнь Сарпедона покинут,
Смерти и сладкому сну повели отнести его тело
С чуждой троянской земли в родную ливийскую землю.
Там его братья и близкие все похоронят, воздвигнув
Холм погребальный и столб, как честь воздается умершим".
Так говорила. И внял ей родитель бессмертных и смертных.
Капли кровавые начал он сеять на черную землю,
Чествуя милого сына, которого должен был нынче
В Трое Патрокл уничтожить, далеко от родины милой.
После того как, идя друг на друга, сошлись они близко,
Славного сшиб Фрасимела Патрокл. Превосходным возницей
Был Фрасимел у царя Сарпедона. Его поразил он
Пикою в нижнюю часть живота и члены расслабил.
Но Сарпедон, вторым на Патрокла напав, промахнулся
Пикой блестящей. Коню Ахиллеса Педасу попала
Пика в плечо; закричал он пронзительно, дух испуская.
В пыль повалился со стоном. И дух отлетел от Педаса.
Оба другие коня расскочились, ярмо затрещало,
Спутались вожжи, когда пристяжная свалилась на землю.
Автомедонт копьеборец нашел из беды этой выход:
Вырвав острый свой меч из ножен при бедре мускулистом,
Кинулся он и отсек пристяжную, ни мало не медля.
Оба другие коня поровнялись и стали под вожжи.
В жизнегубительной схватке сошлися противники снова.
Пикой блестящей своею опять Сарпедон промахнулся.
Близко над левым плечом Патрокла она пролетела,
Но не попала в него. Тогда и Патрокл размахнулся
Пикой. Ее не напрасно метнул он. Попал он в то место,
Где грудобрюшной преградой охвачено плотное сердце.
Тот повалился, как валится дуб иль серебряный тополь,
Или сосна, если плотник своим топором отточенным
Дерево срубит в горах, корабельные балки готовя.
Так Сарпедон пред конями своими лежал, растянувшись,
В пыль, обагренную кровью, со стоном впиваясь руками.
Так же, как схваченный львом острозубым, ворвавшимся в стадо
Медленноногих коров, отважный бык краснобурый
С яростным ревом под пастью ужасною льва погибает,
Так же и вождь щитоносных ликийцев, сраженный Патроклом,
Яростью полный, на помощь товарища звал дорогого:
"Милый Главк, меж мужами боец! Ты особенно должен
Быть копьеборцем сегодня и воином самым отважным!
Если ты храбр, то да будет война тебе нынче желанной!
Прежде всего обойди предводителей храбрых ликийцев,
Пусть они тотчас же бросятся в бой выручать Сарпедона.
Выйди и сам за меня губительной медью сражаться.