Медью подрубленный, книзу листву свою нежную клонит.
Так он упал. Зазвенели доспехи, пестревшие медью.
Кинулся к Имбрию Тевкр, чтоб его обнажить от доспехов.
Гектор в него в это время блестящей нацелился пикой.
Тевкр увидал, увернулся и еле избегнул удара.
Пика же в грудь Амфимаха ударила, сына Ктеата
Акториона, в то время, как он выходил на сраженье.
С шумом на землю упал он. Доспехи на нем зазвенели.
Кинулся Гектор, чтоб шлем, на висках прилегающий плотно,
Снять с головы Амфимаха, Ктеатова храброго сына.
В Гектора пикой блестящей Аякс в это время ударил.
Но не проникла До тела она: целиком был покрыт он
Медью ужасной. Однако, в средину щита поразивши,
Гектора с силой большою отбросил Аякс. Отбежал он
Прочь от обоих убитых, и их увлекли аргивяне.
Но Амфимаха Стихий с Менесфеем божественным взяли, –
Оба – афинян вожди, – и снесли его к войску ахейцев,
Имбрия ж – двое Аяксов, кипевшие храбростью бурной.
Так же, как два безбоязненных льва, завладевши козою
Из-под охраны собак, через частый кустарник добычу
Вместе несут, высоко над землею держа ее в пасти,
Так же и оба Аякса, держа высоко Менторида,
С тела снимали доспехи. Повисшую голову с нежной
Шеи отсек Оилид, негодуя за смерть Амфимаха,
И наподобье мяча швырнул ее в толпы троянцев.
Гектору к самым ногам голова покатилась по пыли.
Гневом великим тогда запылал Посейдон за убийство
Внука его Ктеатида, сраженного в битве свирепой.
Быстро направился он к кораблям и ахейскому стану,
Всех возбуждая данайцев и беды готовя троянцам.
Идоменей повстречался ему, знаменитый копейщик.
Шел от товарища он, который к нему из сраженья
Только что прибыл, в колено губительной раненный медью
Вынесен был он друзьями из битвы. Врачам его сдавши,
В ставку пошел он. Желаньем горел возвратиться в сраженье
Идоменей. Обратился к нему Земледержец могучий,
Голос Фоанта приняв, Андремонова сына, который
Властвовал в целом Плевроне, на всем Калидоне высоком,
Над этолийским народом и был им, как бог, почитаем:
"Где же, советник критян, угрозы, какими, бывало,
Гордым троянцам так часто ахейцев сыны угрожали?"
Идоменей, возражая ему, немедля ответил:
"О Фоант! Никто из ахейцев теперь не виновен,
Сколько я знаю; умеем мы все и готовы сражаться;
Страх бессердечный никем не владеет; никто, уступая
Трусости, битвы жестокой покинуть не хочет. Но, верно,
Так уже стало угодно сверхмощному Зевсу-Крониду,
Чтобы бесславно погибли мы здесь вдалеке от отчизны.
Прежде был ты, Фоант, постоянно в сражениях стоек,
Ты и другого готов ободрить, упавшего духом.
Не выходи же из боя и прочим приказывай то же!"
Идоменею тогда отвечал Посейдон земледержец:
"Идоменей! Пусть вовек из-под Трои домой не вернется,
Пусть игралищем здешних собак окажется муж тот,
Кто добровольно посмеет сегодня покинуть сраженье!
Ну-ка, берись за оружье, иди-ка сюда! Не мешало б
В бой поспешить нам. Быть может, и сделаем что, хоть и двое:
Соединившись, способны на доблесть и робкие люди,
Мы же с тобою и против сильнейших сумели б сразиться".
Молвил и снова к борьбе человеческой бог обратился.
Идоменей же в своей превосходно устроенной ставке
Тело прекрасным доспехом облек и, схвативши две пики,
Кинулся вон. Был подобен он молнии, Зевсом-Кронидом
Схваченной в руку и брошенной с ясных вершин олимпийских
В знаменье смертным; сверкает она ослепительным светом.
Так же и медь на груди у бегущего ярко блистала.
Близко от ставки ему Мерион повстречался отважный,
Спутник его и товарищ. Пришел он за медною пикой.
Идоменеева сила тотчас же к нему обратилась:
"На ноги быстрый Молид Мерион, мой товарищ любимый!
Что ты пришел, оставив войну и кровавую сечу?
Ранен ли ты, и тебе острие доставляет мученье?
Иль от кого-нибудь с вестью пришел ты за мной? Но и сам я
Не собираюсь в ставке сидеть, а иду, чтоб сражаться".
Идоменею в ответ Мерион рассудительный молвил:
"Идоменей, знаменитый советник критян меднобронных!
Я прихожу, не осталось ли в ставке твоей, чтобы взять мне,
Пики. Какую имел я, сегодня в бою поломал я,
В щит поразив Деифоба, безмерно надменного мужа".
Идоменей, предводитель критян, отвечал Мериону:
"Если желаешь, то копий найдешь и одно ты, и двадцать
В ставке моей, к блестящей стене прислоненными рядом.
Копья – троянские, их я отнял у поверженных мною.
Смею сказать, что стою не вдали я, сражаясь с врагами.
Выпуклых много щитов потому у себя я имею,
Также и копий, и броней блестящих, и гривистых шлемов".
Идоменею в ответ Мерион рассудительный молвил:
"И у меня самого, – в корабле моем черном и в ставке, –
Много военной добычи: идти лишь за нею не близко.
Не забываю и я, как мне кажется, доблести бранной.
Между передних бойцов в прославляющих мужа сраженьях
Также и я становлюсь, лишь начнется военная распря.
Может, иному кому из меднодоспешных ахейцев
Я как боец неизвестен. Но ты меня, думаю, знаешь".
Идоменей, предводитель критян, отвечал Мериону:
"Знаю я доблесть твою. Зачем мне о ней говоришь ты?
Пусть нас, храбрейших, в засаду сейчас соберут пред судами:
Доблесть мужей ведь всего проявляется больше в засадах.
Тут человек и трусливый, и смелый легко познаются.
Цветом сменяется цвет на лице у трусливого мужа;
Дух его робкий в покое ему не дает оставаться:
Он положенье меняет, на корточки часто садится;
Сильно в груди его сердце колотится; только о смерти
Думает он, и стучат непрерывно во рту его зубы.
Храброго воина цвет на лице не меняется; слишком
Он не боится, хотя б и впервые садился в засаду.
Молит о том, чтоб скорее вмешаться в жестокую битву.
Там не с презрением к силе твоей и к рукам отнеслись бы.
Если копьем иль стрелой в боевой был ты ранен работе,
То не в затылок тебе и не в спину попало б оружье.
Грудью б ты встретил копье, и стрелу животом бы ты принял,
Бросившись прямо вперед для любезной беседы с врагами.
Но перестанем с тобой разговаривать, стоя без дела,
Словно бы дети. Еще кто-нибудь, подсмотрев, возмутится.
Ну, так зайди в мою ставку и выбери пику покрепче".
Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,
В ставку поспешно вбежал и копье себе медное вынес.
За Девкалидом пошел он, пылая воинственным жаром.
Как мужегубец Apec устремляется в грозную битву,
Вместе и сын его Ужас, – могучий, не знающий страха,
Даже и самых упорных мужей обращающий в бегство;
Оба они из Фракии войною идут на эфиров
Или на храбрых флегийцев; однако моленьям не внемлют
Тех и других, а одной стороне только славу даруют.
Так устремились в сраженье, блестящей одетые медью,
Идоменей с Мерионом, критян предводители храбрых.
Первым к нему Мерион обратился с такими словами:
"Где, Девкалид, ты намерен напасть на троянское войско?
С правого ль хочешь ударить крыла на врагов, в середине ль,
С левого ль? Кажется мне, что вот тут-то всего наиболе
Длинноволосым ахейцам нужна бы скорейшая помощь".
Идоменей, предводитель критян, ему снова ответил:
"Есть и другие на то, чтоб суда защищать в середине:
Двое Аяксов и Тевкр, между всеми ахейцами в войске
Первый стрелок, и в бою рукопашном не менее сильный.
Досыта смогут они загонять и жаднейшего к бою
Гектора, сына Приама, хотя и могуч он безмерно.
Будет ему нелегко, как бы жарко он в битву ни рвался,
Мужество их одолев и могущество рук необорных,
Наши зажечь корабли, разве только Кронид молневержец
Факел пылающий сам в корабли наши быстрые бросит.
А человеку в бою не уступит Аякс Теламоний,
Если он смертным рожден и питается хлебом Деметры,
Если возможно сразить его камнем большим или медью.
В ближнем бою самому прорывателю строев Пелиду
Не уступил бы Аякс; только скоростью ног не сравнялся б.
Значит, – налево направим наш путь, чтоб увидеть скорее,
Мы ли доставим другому кому-нибудь славу, иль он нам".
Так он сказал. Мерион, быстротою подобный Аресу,
Тотчас пошел через войско ахейцев, куда приказал он.
Идоменея увидев, на пламя похожего силой, –
И самого, и его сотоварища, с ярким оружьем,
Всею громадой троянцы на них устремилися с криком.
Общий неистовый бой запылал при кормах корабельных.
Так же, как яростным вихрем свистящие крутятся ветры
В знойную пору, когда глубочайшая пыль на дорогах;
Тучу огромную пыли, сшибаясь, они поднимают.
Так же сшибались и вражьи войска, порываяся жадно
Тесно схватиться друг с другом и резаться острою медью.
Мужегубительный бой ощетинился чащей густою
Копий огромных, пронзающих тело. Глаза ослеплялись
Медным сиянием шлемов сверкающих, ясно блестевших
Крепких щитов на плечах и начищенных заново броней
В битву идущих бойцов. Уже подлинно был бы бесстрашен,
Кто не печаль ощутил бы, взирая на труд их, а радость.
Каждый свое замышляя, два мощные Кронова сына
Разным героям-мужам несчастья готовили злые.
Зевс, торжество Ахиллесу готовя, хотел, чтобы в битве
Верх одержали троянцы и Гектор. Но гибели полной
Пред Илионом народу ахейскому он не готовил,
Только хотел, чтоб Фетида и сын ее честь получили.
А Посейдон аргивян ободрял, между них замешавшись,
Выйдя тайно из моря седого. Жестоко скорбел он
За усмиренных ахейцев и гневался сильно на Зевса:
Общий у них у обоих отец, и род у них общий;
Первым, однако, родился Зевес, и большее знает.
Вот почему Посейдон не оказывал помощи явно,
Но, уподобившись мужу, ахейцев подбадривал тайно.
Боги веревку могучей вражды и войны, всем ужасной,