Долг и ему не ничтожный лежал на Элиде священной:
Победоносных четыре коня с колесницею вместе
Были должны, к состязаньям явившись, за ценный треножник
В беге участвовать. Авгий, владыка мужей, захватил их.
И воротился возница обратно, о конях печалясь.
Старец Нелей, оскорбленный словами царя и делами,
Много забрал для себя, остальное же отдал народу
В равный раздел, чтоб никто от него не ушел обделенным.
Мы совершали взаимный раздел и по городу всюду
Жертвы богам приносили. Враги же на третие утро
Силою всею, – и сами эпейцы, и быстрые кони, –
Разом явилися. С ними там были и два Молиона, –
Дети совсем и лишь мало знакомые с воинским делом.
Город есть Фриоесса, лежащий на холме высоком,
С краю песчаной пилосской страны, далеко от Алфея.
Город желая разрушить, эпейцы его окружили.
Только, однако, прошли чрез равнину, как ночью Афина
Вестницей бегом с Олимпа явилась и нам приказала
Вооружиться. Народ собрала она, шедший охотно,
Рвавшийся жадно в сраженье. Нелей, мой отец, запретил мне
Вместе идти с остальными и спрятал мою колесницу.
Он полагал, что совсем я военного дела не знаю.
Я же и так отличился меж конников наших пилосских, –
Пеший: такой оборот придала нашей битве Афина.
Есть Миниэий река; она невдали от Арены
В море впадает; на ней мы священной зари дожидались, –
Конники войска пилосцев; туда же стекалась пехота.
Соединившися с ней, в боевые облекшись доспехи,
В полдень пришли мы оттуда к священным теченьям Алфея.
Зевсу сверхмощному там принесли мы прекрасные жертвы,
Богу Алфею быка закололи, быка – Посейдону,
А совоокой Афине – пасомую в стаде корову.
Ужинать стали потом, по отрядам рассевшись повсюду,
И улеглись на ночевку, доспехов с себя не снимая,
Вдоль по теченью реки. А надменные духом эпейцы
Город уже обступили, желая его уничтожить.
Но предстояло им раньше великое дело Ареса.
После того как взошло над землей лучезарное солнце,
В бой мы вступили с врагом, помолившися Зевсу с Афиной.
Только еще началась у пилосцев с эпейцами битва,
Первым я Мулия мула сразил, копьеборца лихого,
Однокопытных коней захвативши. Был Авгия зять он,
Дочери старшей супруг, русокудрой жены Агамеды;
Все она снадобья знала, какие земля ни рождает.
Медною пикой, когда наступал он, его я ударил.
Грянулся в пыль он. А я, на его колесницу вскочивши,
Между передними стал. И немедленно мужи-эпейцы
Бросились все врассыпную, увидев сраженного мужа,
Воинов конных вождя, из эпейцев храбрейшего в битвах.
Я за бегущими следом понесся, как черная буря,
Взял пятьдесят колесниц; и по-двое воинов с каждой
Землю кусали зубами, сраженные пикой моею.
Я бы убил и двоих Акторидов, детей Молионы,
Если б отец их, пространнодержавный земли колебатель,
Их из сраженья не вынес, окутавши облаком темным.
Силой великою Зевс тогда преисполнил пилосцев.
Не уставая, врагов по широкому полю мы гнали,
Их избивая самих и доспехи с убитых снимая.
Но лишь пригнали коней мы в Бупрасий, богатый пшеницей,
Где Оленийский утес и холм, что зовут Алесийским,
Войско оттуда назад повернула богиня Афина.
Там из врагов я последнего сверг и оставил. Ахейцы
Быстрых погнали коней из Бупрасия в Пилос обратно.
Славили все меж богами Зевеса, а Нестора в людях.
Если когда-либо был я таким, то был я тогда им.
Но ахиллесова доблесть ему одному лишь полезна!
Позже, когда наш погибнет народ, он поплачет немало!
О дорогой Менетид, не тебя ль наставлял твой родитель
В день тот, когда отправлял тебя к сыну Атрея из Фтии?
Мы с Одиссеем тогда, находясь в пелеевом доме,
Слышали все, что тогда говорил он, тебя наставляя.
В дом Пелея, для жизни удобный, мы с ним приезжали,
Рать на войну собирая по всей плодоносной Ахайе.
Там мы в то время застали героя Менетия в доме,
Также тебя с Ахиллесом. Старик же Пелей конеборец
Тучные бедра быка сожигал молневержцу Зевесу,
Стоя в ограде двора. Он чашу держал золотую
И поливал искрометным вином горящую жертву.
Оба вы мясо бычачье готовили, мы ж с Одиссеем
Стали в воротах. И кинулся к нам Ахиллес удивленный,
За руку взял и в чертог к себе ввел, и сесть пригласил нас,
И предложил угощенье, какое гостям подобает.
После того как питьем и едою мы все насладились,
Начал я к вам говорить, убеждая отправиться с нами.
Оба в поход вы рвались, а отцы вам давали советы.
Старец почтенный Пелей Ахиллесу наказывал сыну
Храбро сражаться всегда, превосходствовать в битве над всеми.
Акторов сын же Менетий тебя наставлял пред отъездом:
"Сын мой! Родом своим тебя Ахиллес превышает,
Ты же старше годами. Но он тебя много сильнее.
Руководи же им словом разумным и мудрым советом,
Будь примером ему; на добро-то он будет отзывчив".
Так наставлял тебя старец, а ты забываешь. Хоть нынче
Это скажи Ахиллесу; быть может, его убедишь ты.
Если ты дух его с богом взволнуешь, – кто знает! Его ты
Уговоришь: не бессильны советы, что слышишь от друга.
Если ж его устрашает какое-нибудь предсказанье,
Если он что от Кронида узнал чрез владычицу матерь,
Пусть хоть тебя он отпустит и вышлет с тобой на сраженье
Рать мирмидонцев; быть может, ты явишься светом данайцам.
Пусть он позволит тебе облачиться в доспех свой прекрасный.
Может быть, в битве тебя за него принимая, троянцы
Бой прекратят, и ахейцев сыны отдохнут хоть немного
От понесенных мучений. В сражении отдых недолог.
Будет со свежими силами вам уж не трудно отбросить
Войско усталое прочь от судов и от нашего стана".
Так говорил он и сердце в груди взволновал у Патрокла.
Бегом помчался Патрокл вдоль судов, к Эакиду герою.
Он добежал до судов Одиссея, подобного богу,
Где для суда и народных собраний сбиралися люди,
Где алтари у них также бессмертным воздвигнуты были.
Раненный встретился там Еврипил ему богорожденный,
Сын Евемона; в бедро пораженный стрелою крылатой,
Шел Еврипил из сраженья, хромая. И мокрый катился
Пот с головы и до плеч, а из раны тяжелой струилась
Черная кровь. Но сознание в нем оставалося твердым.
Жалость при виде его охватила патроклово сердце.
Он с состраданьем горячим слова окрыленные молвил:
"Эх, злосчастные все вы, вожди и владыки данайцев!
Видно, вам суждено, вдали от отчизны и милых,
Жиром блестящим своим собак накормить илионских!
Но сообщи, Еврипил благородный, питомец Зевеса, –
Будут ли в силах сдержать аргивяне чудовищный натиск
Гектора иль уж погибнут, его укрощенные пикой?"
Раненный так Еврипил Менетиду Патроклу ответил:
"Богорожденный Патрокл! Никакого спасенья ахейцам
Больше уж нет. В корабли они черные ринутся скоро!
Наши храбрейшие мужи, какие лишь есть меж ахейцев,
Пред кораблями лежат, иль копьем пораженные вражьим,
Или стрелою. А сила троянцев растет непрерывно.
Вот что: спаси ты меня, отведи к кораблю, из бедра мне
Острую вырежь стрелу и отмой с него теплой водою
Черную кровь и хорошим целебным лекарством присыпь мне
Рану. Наставлен ты в том, говорят, Ахиллесом, который
Сам справедливейшим между кентавров обучен – Хироном.
Что же до наших врачей, Подалирия и Махаона, –
Тот, в сраженьи и сам получив, как мне кажется, рану,
В ставке лежит, во враче безупречном нуждаясь, а этот
На илионских полях против острого спорит Ареса".
Снова могучий Менетиев сын Еврипилу ответил:
"Чем это кончится все? Что, герой Еврипил, предпринять нам?
В стан я спешу сообщить Ахиллесу бесстрашному слово,
Что передать ему Нестор, ахейцев оплот, поручил мне.
Но и тебя не могу я оставить в подобных страданьях".
Так сказал он и, пастыря войск под грудь подхвативши,
В ставку повел. Сотоварищ увидел и кожу раскинул.
Там уложили его. Наконечник стрелы из бедра он
Вырезал острым ножом и, теплой водою отмывши
Черную кровь, порошком из целебного горького корня
Рану присыпал, в руках растерев. Порошок этот боли
Все прекратил. И рана подсохла. И кровь унялася.
Песнь двенадцатая
Бой у стены
