Быстро оглядевшись, Карел оттащил трупы поближе к забору, чтобы они не валялись прямо посреди дороги. Стальные тонкие заточки он не стал выдергивать из тел, оставив их в остывающих покойниках.
Следующим был убит часовой в ближайшей смотровой башне. Ему майор тихо и спокойно перерезал горло, бесшумно поднявшись наверх. Затем он крепко привязал солдата к треноге пулемета, чтобы со стороны все выглядело как обычно. Счет шел на секунды.
Карел спустился вниз и, мысленно представив план лагеря, поспешил к медицинскому блоку.
Возможно, такое решение и было ошибочным, но хранившаяся в памяти мертвого вервольфа информация сильно заинтересовала майора, а еще ему подсказывало чутье, что искать нужно именно здесь.
Вервольф знал, что в медчасть недавно была переведена одна из заключенных. Среди охраны лагеря ходили слухи, что комендант просто сошел с ума, выдернув смертницу из утвержденного в Берлине черного списка идущих на уничтожение. Дело пахло серьезными разбирательствами, комендант Тойфельханда явно превысил свои полномочия.
В принципе эта женщина могла быть кем угодно.
Но в любом случае он ее спасет.
Майор двигался преимущественно в тени, но немцы больше заботились о подступах к лагерю, чем о его внутренней территории. Патрули здесь отсутствовали.
По ночам Тойфельханд контролировали спущенные с цепей пси-псы. Но Карелу пока удавалось их обманывать при помощи маленького талисмана в правой руке — волчьего клыка с выгравированной с двух сторон неправильной свастикой, одного из символов-ключей «Анненэрбе».
Псы чуяли «чужака», но напасть пока не решались, ибо «чужак» в их сознании раздваивался на две совершенно разные личности, одна из которых явственно пахла своим.
Однако обманный эффект не мог держаться долго, это уже было проверено.
Майор немного замешкался у резиденции коменданта концлагеря.
В проеме яркого входа меланхолично курил какой-то эсэсовец, и Карел решил немного подождать. Убивать немца было рискованно, так как он вполне мог оказаться оборотнем, а обыкновенное оружие против этих адских тварей было бесполезным.
Разведчику, в свете луны затаившемуся за железными бочками с бензином, были отлично видны статуи, украшавшие готический фасад пятиэтажного здания.
Тут были и могучий Зигфрид, попирающий ногой издыхающего дракона, и воинственные крутобедрые валькирии на вздыбившихся конях. Присутствовал на фасаде и сам одноглазый Вотан, возродившийся после стольких лет забвения в части черного языческого культа. Чуть выше грозного скандинавского бога располагалась каменная голова мирового змея Ермурганда, с которым еще только предстоит сразиться сыну Вотана Тору. Обоим суждено погибнуть в равной битве, змею — от удара страшного молота, Тору — от яда.
Так начнутся знаменитые сумерки богов. Но некая незримая сила снова настойчиво пыталась возродить их к былой жизни.
Яркая точка догорающего окурка описала в темноте дугу, погаснув в ближайшей луже. Эсэсовец еще некоторое время постоял на свежем воздухе, затем вернулся внутрь здания.
Майор выждал для верности пару минут и короткими перебежками осторожно обогнул готическое строение.
А вот и медицинский комплекс. Его здания были лишены архитектурных изысков. Простые каменные коробки. Переведенная из общих бараков заключенная содержалась в низком двухэтажном здании с решетками на узких окнах.
Какие дела творили здесь нелюди из «Анненэрбе», оставалось только гадать. Во всяком случае, отловленный Карелом вервольф ничего о медицинских экспериментах Тойфельханда не знал.
Медчасть лагеря была огорожена невысоким забором — железной сеткой, к которой наверняка было подведено высокое напряжение.
Майор перестал скрываться. Выпрямившись, он твердым шагом двинулся к КПП, в будке которого маячили фигуры двух солдат.