— Там она… Мне туда надо…
Морозов прокашлялся:
— Погоди тут, мы сейчас, — и мотнул головой Вязникову.
Алексей отковылял с ним в сторону.
— Что делать будем?
— Черт его знает. Бросать сопляка нельзя. Сдохнет не за что… Полезет в подвалы, и будет из него… завтрак туриста.
— У тебя очень юмор специфический, — выдохнул Юра. — Но из нас троих только я один целый. У тебя нога, у него нога.
— Ну, моя нога не такая уж и проблема. Посекло чуток ляжку. Кость цела. Ходить могу, не быстро, но могу. А парнишка будет в тылу.
— А ты его за спину пустишь?
Вязников обернулся и посмотрел на ефрейтора. Тот выглядел спокойным, лежал, откинувшись на спину, и смотрел в небо
— Понимаешь, если так, то надо просто бросить его тут и сваливать. Ты так предлагаешь? Или стукнуть его по затылку и волочь на себе?
— Ничего я не предлагаю, — проворчал Морозов. — Просто спросил. Если ты его за спину себе пустишь, то пошли. Я, сам понимаешь, буду впереди.
— Договорились.
— Кстати, ты откуда про него знаешь?
— Я?
— Ну, там… Отца его вроде знаешь. Курсы какие-то.
— А… — Алексей усмехнулся. — Я его документы достал. У него отчество — Егорович. А остальное дело техники.
Они вернулись к валяющемуся Носику. Тот зашевелился, сел.
— Ну что, солдат, — опустился рядом с ним Морозов, — говори, что там за планировка и как твоя Джульетта выглядит. Пойдем. Что такое тыловое охранение — знаешь?
— Знаю. — Саша попытался встать, но Вязников жестом усадил его обратно. — А планировка там обычная. Коридорная. Как входишь, коридор. Длинный. И в разные стороны комнаты уходят.
— Паршиво.
— Но там никто не живет. Они затопленные наполовину. Все главное по коридору дальше. Там комната большая. Ну вроде как несколько комнат сразу. Вот там все и сидят и… едят.
— А подруга твоя?
— Тоже там. Только она не с ними. Она… Ну, вроде пленница. Она там в веревках…
Носик еще что-то говорил, а Вязников задумался. В голове мелькнула мыслишка, ухватить которую за хвост не удалось. Что-то было неправильно в рассказе ефрейтора. Что-то не стыковалось. Но понять что, не получалось. Морозов тем временем вытаскивал у Александра все новые и новые подробности. Сколько людей приблизительно, оружие. Коридор, размеры комнат.
— Понятно. А у сослуживца твоего автомат был?
— Был.
— Где?
— Там.
— Понятно. — Юра крякнул от досады.
— Они сейчас, наверное, жрут, — неуверенно произнес Носик.
— Почему?
— Ну, горбатого этого они же с собой утащили.
Вязников вспомнил кровавые следы, ведущие в подвал. Кивнул.
Юрий внимательно осмотрел автомат ефрейтора, что-то подтолкнул, стукнул, отщелкнул патрон.
— Леш, рожок лишний дай… — Автомат в руках Морозова клацнул, магазин встал на место.
— Рожок лишним не бывает, — пробормотал Вязников.
— Держи, солдат. — Юра подал «Калашников» Саше. — Но направляй его куда угодно, но не в нашу сторону. Увижу, убью без разговоров. Можешь мне поверить на слово.
Носик часто закивал: понял, мол, верю.
— Коли, — кивнул Юра Вязникову.
Тот постучал по последней ампуле морфий-коктейля. Набрал в шприц, пробормотал что-то вроде «сейчас будет немного больно» и вколол ефрейтору в области раны.
— Пошли.
В подвале было гадко. По-особенному гадко, как бывает только там, где когда-то случилось нечто противоречащее человеческим инстинктам. Так бывает в заброшенных лагерях, в Освенциме, на местах зверских изнасилований, в пыточных камерах. Не хотелось касаться даже стен. Все вокруг казалось покрытым жирной, липкой грязью.
Морозов, стараясь ступать осторожно, двигался впереди, за ним, заглядывая в каждый подвальный закуток, шел Алексей. Прежнее спокойствие куда-то испарилось. Он чувствовал, как сердце бухает где-то около горла, а по спине, сверху вниз, пробегают гаденькие поносные мурашки. Это был не страх.