Во-первых, мои детские игры с изменением облика… Я не слыхал, чтобы еще кто-то обладал такой способностью. А моя сила? Я в два-три раза сильнее обычного человека. А быстрота рефлексов? А скорость, с которой я исцеляюсь? Если мой узор и вправду настолько искажен, откуда же у меня все эти способности?
Нет, тут все куда сложнее, чем признает Дворкин. Я уже отчасти владею силами Логруса – хотя и в гораздо меньшей степени, чем остальные. Судя по всем этим мелким признакам, то, что внутри меня, работает вполне нормально.
Но мой внутренний голос тут же поинтересовался: «А что, если он прав? Что, если я не смогу овладеть Логрусом? Что, если это вся магия, отпущенная мне, и другой у меня не будет?»
Мысль эта мне не понравилась.
– Обопрись на меня, – сказал Дворкин.
С его помощью мне катко удалось добраться до кресла, не свалившись. Голова продолжала кружиться, но уже не так сильно, как раньше. На меня снизошла ясность, ощущение тепла и какой-то благостности. Наверное, от бренди.
Дворкин вновь наполнил мою чашу, а я не стал его останавливать. Напротив – я осушил ее одним глотком. Немного поколебавшись, Дворкин налил мне еще. Я снова выпил все.
Приятное тепло прокатилось по пищеводу и уютно осело в желудке. Я закрыл глаза, отвернулся и попытался представить себе Тэйна на алтаре, но у меня ничего не вышло. Мой сон, или видение, или что там это было, покинул меня.
– Не пей больше бренди. Довольно с тебя, – сказал Дворкин.
– Нет, – возразил я, встряхнув головой. Зря я это сделал. К горлу тут же подступила тошнота. – Не довольно – пока, во всяком случае. Я нуждаюсь в качественной трехдневной пьянке.
– Мальчик мой, не стоит так сожалеть о Логрусе, – сказал Дворкин, похлопав меня по плечу. – Ты вырос без него. Не может же тебе недоставать того, чего у тебя и так никогда не было.
– Да ну! Не может, значит? – Меня захлестнула бешеная ярость, и разум лихорадочно заработал, собирая воедино все прегрешения Дворкина против меня – а потом хлынули слова. – А ты знаешь, что это такое – расти в Илериуме без отца? Да, ты там был, но для тебя все это было ненастоящим. А ты понимаешь, насколько одиноким я оказался, когда мама умерла от Алой Чумы, а ты попросту исчез? Да ты просто представить этого не можешь! У меня не было никого – ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер, ни дядей, ни тетей. Вообще никаких родственников. Ни единой души! И вот теперь, десять лет спустя, ты выныриваешь невесть откуда и думаешь, что теперь все будет замечательно, потому что на самом деле, видите ли, ты мой отец, а вся моя жизнь до этого момента была ложью!
– Оберон… – прошептал Дворкин, отступая на шаг. Лицо у него сделалось пепельно-бледным.
– Так вот, она была настоящей! – завопил я. Меня трясло от ярости – А теперь… когда ты показал мне все эти чудеса… когда рассказал о Логрусе и всех тех силах, которые могут стать моими… теперь ты говоришь, что я никогда их не обрету! И что мне не может недоставать того, чего у меня никогда не было!
– Я… – начал было Дворкин.
Но я кричал громче.
– У меня никогда не было отца, и мне его недоставало! У меня никогда не было настоящей семьи, и мне ее недоставало! Я никогда не знал своих братьев и сестер, и мне не хватало их все детство. Всякий раз, когда я видел других детей, я вспоминал, чего я лишен! Не смей мне говорить, что мне не может недоставать того, чего у меня никогда не было – я знаю, каково это на самом деле!
– Возможно, я это заслужил, – тяжело произнес Дворкин. Он ссутулился и казался старым… старым, уставшим и избитым. Сейчас он и вправду выглядел на свои двести лет.
Меня кольнуло смутное ощущение вины, но я от него отмахнулся. Это Дворкин должен чувствовать себя виноватым! Это он лгал мне, лишил меня нормального детства, а теперь собрался лишить и всего остального!
Я слишком долго прожил в Тени.