— Все, убирайся, на сегодня ты мне больше не нужен. Но чтобы с утра тебя больше не пришлось дожидаться, понял? Не то быстро обратно в деревню отправишься, на твое место знаешь сколько желающих найдется?
— Хозяин, да я для вас по стенке размажусь, если нужно будет. Я…
— Все, убирайся. Мне надо работать.
Трэггану вернулся к столу, уселся, снял с подноса посеребренный колпак, не глядя взял корзиночку с паштетом и придвинул к себе бумаги с расписанием дней праздников и списками гостей на разные дни празднеств.
«Великий Димоэт, помоги мне пережить эти дни. В конце концов ведь для твоего блага и во имя твое стараюсь!».
* * *
Через час с лишним, когда реухалское солнце полностью залило кабинет и мерклый свет свечи больше был без надобности, Трэггану потянулся и встал. Надел парадную куртку и перевязь с мечом, подошел к зеркалу, оправил одежду и придирчиво оглядел свой внешний вид. Вроде все в порядке и даже тесть не придерется. Димоэт Великий, как надоели эти ненужные побрякушки на груди — попробуй перепутай местами хоть одну, скандала не оберешься!
Свернув списки и взяв парадную шляпу, Трэггану вышел на лестницу. Во дворце у него было два кабинета: кроме этого, в который не входила даже законная супруга, на втором этаже имелся парадный кабинет с роскошной приемной, заставленной щитами и завешенной знаменами. В нижнем кабинете Трэггану принимал гостей, которым требовалось от владельца Итсевд-ди-Реухала не только застолье, но и серьезный разговор. Чаще всего эти «серьезные разговоры» сводились к очередным просьбам.
Спустившись по лестнице на третий этаж, он прошел по коридору до детской. Надий — лучшая, что только смогли разыскать, няня — кормила малыша грудью. Казалось, тот сосал не просыпаясь. Трэггану улыбнулся женщине, не сводя глаз с сына.
— Все нормально? — поинтересовался он.
— Да, элл Трэггану. Вон какой крепыш. Проснулся, закричал, а как сиську получил, так и снова глазки закрыл. Во какой розовощекий.
Трэггану несколько минут с нежностью смотрел на карапуза, которому было суждено вновь взять Итсевд-ди-Реухал и Реухал-ди-Креман в одни руки. Малыш не только его наследник, но и наследник собственного деда. Нет, все-таки надо отцу отправить гонца сразу как только откроются аддаканы. Не стоит дожидаться возможности самому съездить в родной замок — вряд ли в дни празднеств у него будет для этого время.
Малыш ручкой держался за грудь кормилицы. Трэггану всмотрелся — да, следы от удаления магом-герольдом мизинцев почти уже исчезли, операция прошла великолепно, что еще раз подтверждает благородное происхождение ребенка. Если мизинцы отрезать у крестьянского отпрыска, они бы долго гноились и никогда бы не зажили бесследно.
Затем Трэггану прошел в спальню жены — уже более чем дважды по восемь восьмидневий они проводили ночи раздельно. Отец Млейн, элл Канеррану, один из самых блестящих вельмож итсевдского квартала, содержащий великолепный двор и устраивающий самые утонченные приемы, как-то в дружеской беседе сказал Трэггану: «Ты парень молодой, ясно дело. Если тебе девчонка нужна ты не стесняйся, прямо мне скажи, я пришлю кого-нибудь тайком, чтобы пересудов не было. Против природы не пойдешь, дело такое…» Трэггану отказался. Не потому что постеснялся отца жены, вовсе нет. Он не мог теперь представить в своих объятиях кого-либо, кроме нее.
Спящая в кресле служанка встрепенулась от звука открывающейся двери и, узнав хозяина, с неловким от просонья поклоном произнесла:
— Госпожа еще отдыхает.
Трэггану хотел сказать, что не будет тревожить госпожу, но вовремя одернул себя — он не должен объясняться перед служанками. Все-таки он улыбнулся ей и сделал успокаивающий жест рукой.