Нацепив на нос странный предмет, состоящий из двух круглых стеклышек и проволочной перемычки, господин окинул взглядом мальчишек, хмыкнул – и скрипуче приказал всем раздеться.
Когда его желание было исполнено, внимательно осмотрел каждого пленника, неприятно оттягивая веки, заглядывая в рот, щупая плечи, живот, словно и не люди были перед ним, а бессловесная скотина. На некоторых, более худеньких и слабых, он кивал гвардейцам; те ловко отстегивали мальчишек от общей связки и уводили в черный провал двери.
Больше их Геллер никогда не видел.
Оставшихся – а их было не более двух десятков – повели дальше. Этой же ночью Геллер впервые познакомился с мылом и мочалкой. Затем, когда он уже был готов упасть, закрыть глаза и ждать смерти, им выдали холщовые штаны и рубахи – и оставили в небольшом помещении без окон.
Единственное, на что хватило сил у будущей
* * *
Он навещал Геллера каждый день, до тех пор, пока тот не смог встать с постели. Иногда приносил какую-нибудь диковинную сладость, каких Геллер не знал прежде. Садился на изящный стульчик, закидывал ногу за ногу – совсем как взрослый и, щурясь на яркое солнце поздней весны, рассказывал последние дворцовые сплетни.