Испытав множество ударов и подвергшись истязаниям, она осталась прежней. Немало детей этой земли погибло, но сама Вааса жила.
Энтрери прошел мимо полусонного стражника, привалившегося спиной к стене. Тот с ленивым любопытством смерил его взглядом и кивнул.
Отойдя от него подальше, убийца опять остановился и вновь, упершись ладонями в перила, обратил взор в долину. Он глядел на Ваасу так, как если бы смотрел на себя в зеркало, – со смешанным чувством любви и отвращения, граничащего с ненавистью.
– Все думают, что ты умерла, – прошептал он, глядя вдаль, – потому что не чувствуют жизнь, пульсирующую под трясинами и валунами, во всех пещерах, трещинах и трухлявых пнях. Они думают, что знают тебя, но они ошибаются.
– Разговариваешь с просторами? – послышался знакомый голос, оторвавший Энтрери от созерцания. – Думаешь, тебя там слышат?
Внимательно рассмотрев приближавшегося Джарлакса, убийца заметил и едва приметные признаки усталости, и влажный блеск кожи под широкополой шляпой, и умиротворенность, сменившую оживленное выражение, обычное для его лица. Кроме того, глазная повязка теперь закрывала другой глаз. Нетрудно было понять, каким путем дроу попал на верхнюю площадку крепости. К тому же Энтрери только сейчас осознал, что с того момента, как они расстались в «Грязных сапогах и окровавленных клинках», прошло уже несколько часов.
– Думаю, есть некто, кто слышит меня еще хуже, – ответил он, отворачиваясь.
Джарлакс рассмеялся, подошел ближе и облокотился рядом с приятелем на перила.
– Мне бы не хотелось, чтобы мое появление прервало вашу беседу, – сказал он.
Энтрери промолчал, даже не посмотрев на него.
– Я тебя смутил?
Убийца бросил на него презрительный взгляд.
– Ты так и не ложился, – заметил дроу.
– Тебя не касается, сплю я или нет.
– Спишь? – насмешливо отозвался Джарлакс. – Ты называешь сном свое еженощное ворочание с боку на бок?
– Мой сон тебя не касается, – повторил Энтрери.
– А вот недосып касается, – возразил темный эльф. – Если рефлексы замедляются…
– Может, проверим? – с вызовом спросил убийца.
Джарлакс зевнул, не обращая никакого внимания на неприязненный взгляд приятеля. Он далее улыбнулся в ответ, но Энтрери уже снова смотрел на безжизненную долину. Джарлакс тоже примолк. В долине поднимался утренний туман, местами вихрясь, местами вставая клубами, как пробуждающийся гигант.
Вааса и впрямь казалась осколком древней земли, еще не знающей присутствия разумных существ, как будто весь мир ушел вперед, а ее позабыли.
– Гиблое место, – проговорил Джарлакс после долгого молчания, бросив взгляд на Энтрери.
Убийца кивнул в ответ, и дроу удивился, что тот его слушает.
– О чем ты думаешь, когда смотришь на эту землю? – продолжал темный эльф. – О том, сколько здесь упущенных возможностей? О пустоте на месте процветания? О том, что там, где должна быть жизнь, – смерть?
– О действительности, – отрезал Энтрери, повернулся и, смерив приятеля колючим взглядом, прошел мимо.
Джарлакс понимал, что приятель в разладе с собой, – в его голосе отчетливо слышалось смятение. При этом причина этого состояния была прекрасно известна дроу, поскольку он сам немало постарался, чтобы флейта Идалии попала в руки убийцы.
Темный эльф постоял еще немного у парапета, разглядывая унылую долину. Он вспоминал минувшую ночь, раздумывал о своем хмуром товарище и прикидывал, как бы покорить эту землю, добиться повторения этой ночи и заставить приятеля измениться.
Вот и вся его жизнь такова: в размышлениях и расчётах.
Глава 8
Поездка Мариабронна
Аррайан пришлось крепко призадуматься, чтобы ответить на вопрос.