– Ладно, главное, что не разбудили, – вздохнула я, немного остудив пыл. Все же, впечатление этот человек производил приятное, да и в самом деле не мог знать, что в этой квартире живут родители с грудничком. Таблички-то с надписью «ТИХО, ребенок спит!» у нас под дверным молотком не висит.
…А может, повесить?
– В общем, я Демьян, ваш почтальон, – продолжал мужчина, обаятельно улыбаясь, и после этих слов я обратила внимание на тяжелую почтовую сумку у него за плечом.
– Понятно. Нам что-то пришло?
– Да, на ваш адрес, Аркадию Фросту. Это ваш муж?
– Он самый.
– Фух, а то уже испугался, что адрес перепутал – впервые что-то вам доставляю. В общем, ему письмо, – проговорил почтальон, и порывшись в сумке, достал оттуда конверт. – Передадите?
– Конечно, – кивнула я, и принимая конверт, случайно коснулась пальцами руки Демьяна.
Теплая. А еще крепкая и немного шероховатая, с мозолями.
Не думала, что почтальон – такая профессия, где мозоли можно нажить. Хотя может он раньше кем-нибудь другим работал?
– Спасибо. Надеюсь, еще увидимся! – подмигнул мужчина. И словно невзначай коснулся моего плеча, прежде чем развернувшись, нырнуть вниз по подъездной лестнице.
Даже не знаю почему, но чувства у меня от этой встречи остались какие-то странные, и понять их никак не удавалось. Потому продолжая пребывать в смятении, я закрыла дверь, и на чистом автомате поднесла конверт к глазам.
Занятно. Отправитель – женщина. Элизабет Ракон. Причем, судя по адресу, живет она в не самом лучшем районе. Интересно, а не та ли грудастая девица прислала это письмо? Хотя… ну не может же быть такого, чтоб бабень, клеящая чужого мужа, вот так нагло слала любовные письма прямо ему домой?
И вот уже все мои мысли были заняты единственной дилеммой: не открыть ли мне его?
Увы, потакание сему желанию не грозило ничем хорошим. Как минимум – переходом отношений с мужем с положительно-нейтрального на враждебные. Все же, чтение личной переписки – не лучшее, что можно сделать, если планируешь начать с этим мужем что-то налаживать. А вскрыть конверт так, чтоб потом его аккуратно заклеить, не выйдет – Аркадий не дурак, к тому же маг, и сразу все поймет.
Но просто так взять и забыть о пресловутом письме никак не получалось. Потому оставив его на журнальном столике в гостиной, я то и дело ходила вокруг него, словно лиса вокруг головки сыра… пока под моими ногами, тихонько пискнув, не пробежала мышь! Да не простая, а со светящимися ядовито-зеленым глазенками.
Поборов первую волну стандартного «А-А-А-А-А!» при виде грызуна, я посмотрелась к серому комочку повнимательнее и поняла, что зеленые глазенки мне не привиделись. Что значило вполне очевидную, но от этого не менее неприятную истину: Клавик снова что-то поднял из мертвых. И на этот раз калибр с таракана повысился до мелкого млекопитающего, причем исключительной мерзопакостности.
Что хуже всего, если поймать банкой таракана я еще могла, то мышь – уж увольте. Только вот как быть? Приди тот почтальон немного позже – можно было бы его припахать на это дело, но увы, не подфартило. Только вот оставлять зомби-мышь бегать по квартире до прихода мужа тоже не вариант.
Может, кошку завести?
А Клавик тем временем продолжал подвывать в соседней комнате, искренне возмущенный тем, что его возмущение игнорировалось.
Поборов нервное подергивание правого глаза, я все же забежала в спальню и схватила ребенка на руки (чем он, судя по радостной улыбочке, был более чем доволен). А после, стараясь не прислушиваться к доносившемуся из гостиной шуршанию, выскочила из квартиры и закрыла за собой дверь так, словно за ней были врата Ада, сквозь которые я чудом успела проскочить, выскользнув из лап злобных демонов. И не медля, забарабанила в дверь Дины… забарабанила тихонечко, чтоб если Борька спит – не разбудить его.
– Ты мышей боишься? – сразу же спросила я, едва открылась дверь.
– Относительно, – несмело протянула подруга. Судя по ее свободным рукам и тишине в квартире, сынишка ее все же спал. – А что такое?
Услышав в ответ, «что такое», Дина ненадолго выпала в осадок. После чего, тяжко вздохнув, взяла с полочки банку и со стоическим выражением лица отправилась в мою квартиру, оставив меня с Клавиком у себя на случай, если Боря проснется. Вернулась она примерно полчаса спустя: вспотевшая, растрепанная, с одичавшими глазами и трясущимися руками. В которых, несмотря ни на что, дрожала плотно закрытая банка с треклятой нежитью.
Выдохнув, мы оставили мерзкую тварь на трюмо в прихожей, а сами пошли на кухню, заслуженно выпить по чашке чая с печенюшкой.
– Какой у тебя сынуля, однако же, талантливый, – покачала головой соседка, печально беря из вазочки очередную печеньку.
– Вот не говори, сама в шоке, – вздохнула я в ответ.
– А твой что на это сказал?
– Чтоб не морочила себе и ему этим голову, потому что то был единичный случай, и поднять что-нибудь больше мухи или таракана двухмесячный ребенок ну никак не сможет.
– Только вот, как я смотрю, смог, – задумалась Дина. – Если только тот таракан не был совсем уж огромным, чтоб превосходить по размеру мышь. Тогда да, поднятое сегодня животное не больше предыдущего и волноваться не о чем.
– То-то же, – буркнула я. – Но бежать к нему на работу с банкой уже не буду. Сам скоро должен прийти… если только его ничто не задержит. Например, какая-то подозрительная грудастая бабень. Кстати, никто из твоих знакомых ее все-таки не знает?
– Не-а, – покачала головой подруга. – Кого расспрашивала – никто такую не встречал. Город же не маленький и людей здесь полно. Но у меня-то знакомых не особо много, да и те в пределах микрорайона. Хотя с кем говорила – пообещали по возможности уже своих знакомых расспросить. Авось сарафанное радио поможет.
– Надеюсь, – печально проговорила я, делая очередной глоток чая… вместе с которым лежавший у меня на руках Клавик буквально синхронно, с серьёзным выражением лица, издал продолжительный звук, свидетельствующий о том, что подгузник ему уже пора менять. – Ладно, побежала я, пока варнягать не начал.
– Давай. И не бери в голову лишнего, все будет хорошо! – ободряюще улыбнулась Дина, провожая меня до двери.
Потратив несколько минут на то, чтоб выкинуть старый подгузник, отмыть маленькую детскую попку смоченной мягкой тряпицей и, намазав кремом, завернуть в свежий… я тяжко закатила глаза. Потому что буквально сразу сынуля решил, что его заднице еще есть что сказать! В результате процедуру пришлось повторять. Причем когда я уже собиралась надевать новый подгузник, Клавик внезапно собрался сходить в туалет еще и по-маленькому! Результатом стало орошение моей одежды, стены, возле которой стоял пеленальный столик, простеленной на столике пеленки и самого Клавика.
Мысленно отчаянно взвыв, я отправилась на третий круг этих веселых горок, отмывая сынишку, меняя пеленки на столике и наконец застегивая новый подгузник. После чего переодела его в чистый хлопковый комбинезон, и вздохнув с облегчением свалилась в кресло, вручив проголодавшемуся ребенку его верный «молокозавод».
И как раз ближе к концу кормления входная дверь открылась, впуская в квартиру Аркадия.
– Я дома, – вяло бросил он, переобуваясь в свои любимые бархатные тапочки – остатки былой роскоши, которые лорд Фрост успел прихватить из своего поместья, прежде чем то опечатали, дав ему из него пинка.
– Привет, – устало ответила я. И не теряя времени, сообщила: – А у Клавика сегодня новое детское достижение.
– Какое же? – с интересом спросил муж. – Он что, начал «агукать»?
– Не-а.
– Перевернулся на бочок?
– Тоже мимо.
– Головку уверенно держит?
– Не совсем.
– Что же тогда?
– Он сегодня мышь поднял. Вон она там, в банке сидит, – нервно хихикнула я, указав на журнальный столик, куда по возвращении поставила банку со вторым (а вторым ли?) зомби своего малипусика.
– Ой.
– Именно, ой! – пробурчала я, в то время как Аркадий, подойдя к столику, принялся с интересом изучать мышку. – Ты ведь говорил, что то был единичный всплеск и беспокоиться не о чем!