Освободиться от доспеха было приятно. Он давно уже давил мне грудь, но снимать его в лесу не было смысла. И я расслабился ненадолго, забыв о том, что ещё не выполнил приказ до конца. А потом его руки вынули из кожаного панциря мой локоть и замерли на моей метке. Осторожные и сухие. Безразличные. Его не пугало ни моё имя, ни моя судьба, начертанная на коже. Более того, он назвался... Назвался моим защитником - защитником Смерти. Одно это будто камень сняло с моей души, потому что порой мне казалось, что нет в мире существа, которое не проклянёт меня за то, что я выжил.
Он отошёл, чтобы глотнуть вина, и я внезапно ощутил своё одиночество с новой силой. Будто солёная волна горечи захлестнула меня. Он был врагом. Но он был единственным, кто касался меня без страха и говорил со мной без ненависти.
- Сколько тебе лет? – услышал я спокойный вопрос. Мне показалось, что этот вопрос странно звучит для тюремщика. Впрочем, почему бы и нет? Ведь мой возраст может помочь ему предсказать мои поступки.
- Триста, - сказал я.
Он поднял брови и улыбнулся.
- Ты выглядишь старше.
Любопытно, что он хотел этим сказать?
- Из какого ты клана?
Я молчал. Я не хотел говорить и не мог. Как можно сказать вот так просто, что у тебя нет клана? Что ты жив, когда те, кого ты должен был защищать, мертвы. Кажется, моё молчание разозлило его. Он принял его за бунт. Но оправдываться я не собирался. Одиночество приучило меня говорить только тогда, когда есть что сказать. Он снова подошёл ко мне вплотную. Его руки легли мне на плечи, и это уже точно не укладывалось в отношения врагов, как я их понимал. Моё сердце забилось с новой силой, когда его ладони поползли вниз. Хотелось избавиться от проклятой рубашки, отделявшей меня от этих сухих сильных пальцев. Я чувствовал, как вздымается под его ладонями моя грудь.
Вельд.
Это тело… Под холодными доспехами оно было тёплым и чутким. Мне казалось, что я схожу с ума. И он не сопротивлялся. Я ожидал, что он набросится на меня, едва я коснусь его тела без доспеха, но этого не произошло. Я был уверен, что он отшвырнёт меня прочь, когда я сдеру с него старую льняную рубашку, но он лишь задышал глубже, чаруя меня естественными движениями своей груди. Лишь когда мои губы оказались на его шее, он понял, что творится неладное и дёрнулся, пытаясь вырваться, но слишком слабо – я не верю, что такова была вся сила его тела.
Я решил, что затягивая эту странную "прелюдию", лишь рискую упустить момент и швырнул его на одеяла, животом вниз. Он тут же перевернулся, встречая меня яростным взглядом, но я успел придавить его тело сверху.
- Пусти, - выдохнул он.
Я приподнялся на локтях и улыбнулся.
- Могу пустить, - сказал я. - Пойдёшь туда, к солдатам, и переночуешь у них.
Он затих. Мне нравилось, что он не лезет на рожон. И всё же чувство, что он что-то задумал, меня не оставляло. Я прошёлся поцелуями по его груди, пробуя её на вкус. Она оказалась чуть солоноватой, но пахла лесом и чем-то странно близким и знакомым. Затем я освободил его от штанов, насколько это позволяли остатки доспеха и нащупал вход в его тело. Мой эльф тихо охнул, когда палец проник внутрь.
- Тебя уже брали?
По злому блеску глаз я понял, что нет.
- Я, или солдаты, - напоминание было необходимо, но почему-то от этих слов ярость в его глазах разгорелась лишь сильнее…
Анхэ
Зачем – так? Я не мог понять. Он казался таким… Таким родным. Будто я вернулся домой. Сначала я не понимал, зачем он трогает меня, хоть и догадывался, что значат его прикосновения. Когда его губы коснулись моей шеи, меня будто ударило молнией, и я дёрнулся. Не знаю, может этим я обидел его. Но руки исчезли. Исчезло тепло костра, сменившись жаром лесного пожара. Я оказался на кровати и едва успел перевернуться к нему лицом. Он действовал теперь резко и быстро, но это я мог бы стерпеть. Куда хуже были угрозы, слетавшие с его губ.
- Зачем? – выдохнул я, когда услышал их во второй раз, но он ничего не ответил, продолжая покрывать жадными поцелуями мою грудь.
Хотел ли я этого? Наверняка. Моя плоть окрепла, хоть я и понимал, что для неё здесь радости не будет. Лучшее, на что я мог рассчитывать, это его пальцы. Они уже были во мне. Страшно. Я не боюсь волков и медведей, а от того, что делали эти пальцы, мне стало страшно. Будто бы я понял, что назад пути не будет. После, таким, как был, я уже не стану.
А потом пальцы сменились его большой и горячей плотью, и стало по-настоящему больно. Но если бы вернулись его руки, согревавшие моё тело, я бы стерпел эту боль. Только бы не быть больше одному. Но рук не было. И даже жадные поцелуи прекратились. Он просто пронзал меня насквозь удар за ударом, оставляя мне лишь одну возможность: шептать беспомощное: «Зачем?». Он излился и откатился в сторону, не глядя на меня и не говоря ни слова. А я отвернулся к другой стенке шатра, подтянул обратно штаны и замер, обнимая себя руками и уставившись перед собой.
«Зачем – так?» - крутилось в голове, но ответа не было. Тепло разбилось холодными острыми осколками и резало душу тут и там.
Вельд.
Мне было тошно. Тошно от того, что всё произошло так, как всегда. От того, что теперь он лежал, свернувшись больным животным, и смотрел в стену. Я хотел другого. И меня ни капли не успокоило то, что я смог удовлетворить свою жажду. Это оказалось немногим лучше, чем самому с собой. Куда больше хотелось просто прижать его напряженную, гордую даже после всего произошедшего спину к себе и смотреть, как он будет засыпать. Но он был пленником. Стоило помнить об этом. Он не позволил бы мне ничего, если бы я проявил слабость. А так я получил хотя бы самое простое удовольствие, из тех, что мог бы получить при помощи его тела. Я положил локоть под голову и попытался уснуть. Нападения я не боялся. Долгие годы в доме Волка приучили меня просыпаться от малейшего шороха.
========== Лагерь ==========