За окном постепенно появился дневной свет, а вид ночного двора с черепами на кольях стал меркнуть. Свет проникал в избушку неспешно, с той же скоростью, с которой хозяйка избы приходила в себя.
Баюн терся о руки своей хозяйки. Та в ответ только вздыхала и охала, видать, нелегко ей далось противо-стояние Кащею. Кот довольно урчал.
– Ну что, Баюша, – она, пошатываясь встала, опираясь на свою метлу. Теперь кот терся у её ног. – Плохие времена настали для нас. Чует моё сердце…
Кот ответил мурчанием.
Яга подошла к столу, с трудом села на стул, едва не упав.
– Кащей собирает легионы Нави, – она говорила, рассеянно смотря вперед. Впереди была печь, но взгляд и мысли Бабы Яги простирались гораздо дальше. – Он снова хочет стать Чернобогом в полной своей власти. Да, силы его растут, это я уже давно чую.
– Урр, – Баюн склонил голову набок, как будто по-нимая, о чем идет речь.
– Как же он хочет пройти в Явь? – Острый ноготь указательного пальца её правой руки монотонно постукивал по столу. – Нееет, не может такого быть, – она почесала подбородок. – Неужели он решится пройти через Калинов Мост?!
– Урр, – кот зевнул, видимо ему стало неинтересно.
– Да, ты прав, Баюша, – она почесала кота за ухом. – Это люди меня забыли, для него же я все ещё Макошь. Сила тает, но она остается при мне.
Баюн вопросительно пялился на хозяйку.
– Как я раньше-то не подумала, вот старая, – она обернулась к окну, щурясь, как будто не видела бутафорского дневного света, а смотрела во тьму. – Сегодня купальская ночь! Вот что он задумал! Как же так?
Какое-то время она сидела думая, почесывая подбородок и постукивая ногтем по столу.
Кот лежал на спине, играя с подолом её платья.
– Полно тебе, выпускай их, – с натугой сказала Баба Яга, глядя на кота. – Утомились, поди, уже.
Кот зевнул и начал увеличиваться в размерах. Став чуть больше самой Яги, заняв практически все место между столом и печью и упершись головой в потолок, он изогнулся, положил морду на пол и широко раскрыл пасть. Оттуда не спеша, оглядываясь по сторонам, вылезли Ратибор и Берегиня. Девочка была бледна и измождена, как и хозяйка жилища. Русалка практически висела на мальчике, еле передвигая ногами.
Как только они выбрались, кот принял свой обыч-ный размер.
– Садись, моя хорошая, – Яга подвинула табурет, на который тотчас плюхнулась Берегиня. – Ну что, касатики, ёлки-иголки, плохи наши дела.
– Эко диво! – Яробор прятался за дерево, стоящее на краю поляны. Шишка на лбу побаливала.
– Что загадаем-то? – Ходута боязливо выглядывал из-за спины друга, толком ничего не видя, но уже жаждя загадать желание или, на худой конец, найти клад под Цветком Папоротника.
В центре небольшой поляны ярким пламенем горело нечто. Нет, это был не костер, но света оно давало не меньше. Друзья решили, что это Цветок Папоротника, только подойти не решались, рядом с источником свечения стояли двое. Еле слышно от центра поляны доносился их разговор.
– Ай, жжется, – тот, что поменьше ростом усиленно дул на свою руку. Если присмотреться, он был совсем ещё мальчишкой.
Это был голос того наглеца, что кидал в друзей шишки. Но ни Яробор, ни, тем более, Ходута не осмелились сейчас затеять расправу над ним, хоть и очень желали этого. Особенно Яробор, так как рядом с говорившим стоял высокий, статный молодец с обнаженным торсом и венком на голове, видать, тоже с поляны, решил Цветок Папоротника найти.
– Тяжелые времена наступают, наследник, – высокий устало глядел на Звезды. – А тебе всё хиханьки да хахоньки, да шишками покидаться.
Мальчик обиженно надулся.
– Сам-то, когда гулял весной в зените, как будто не хохотал, да девок веснушками не красил? – Он, будто забыл о боли в руке, продолжая: – Высоко сижу, никого не вижу.
– Да, слепил всех светом, купаясь в нежданно полученной Силе, а ослепил себя, – казалось, он ничуть не обиделся на слова юнца. – Сошел с небосвода и увидел, что тут происходит. Только поздно уже, назад дороги нет.
– То-то и оно, – мальчик смотрел с укором. – А ко-му-то расхлебывать.
– Не я заварил, не тебе расхлебывать, в зенит тебе нужно войти, да коня оседлать, дальше дело других. Чуешь, наследник? – Молодец полной грудью вдохнул воздух, сладко улыбаясь. – Сила возвращается к нам, вон и праздники старые да забытые снова в почете. Меня как в былые времена честь по чести встретили, сейчас колесо жгут, провожая.
– Жгут, да разжечь не могут, Нави в руку.
– Дааа, не тот нынче народ, ой не тот. Далеко потомкам до славы своих дедов, – говоря это, молодец стал медленно растворяться в воздухе. – Смотри-ка, разожгли, выходит, Ярилино колесо – символ уходящего Солнца. Прощаться пора, до возжжения купальца наступает время Чернобога.
– Через год встретимся, братец, – мальчик говорил серьезно, совсем по-взрослому.
– Слава тебе, Наследник! – молодец полностью растворился в воздухе.
– Доброй догори, Ярило! – после этих слов мальчик, обернувшись, посмотрел за спину, ровно туда, где боясь даже шелохнуться, затаились Яробор и Ходута, которые начали понимать, кто только что был перед ними. И уже совсем иным, детским и озорным голосом мальчик продолжил: – Ну что, олухи?! Догоняйте! – в парней снова полетело несколько шишек.
– Как вам мой травяной чаёк? – Яга потчевала ребят так, как будто не было всех страшных событий этой ночи.
Хоть и прошло совсем немного времени, но Ратибор и Берегиня, да и сама хозяйка избушки на курьих ножках чувствовали себя гораздо лучше. Хотя руки ее заметно тряслись, когда она подносила блюдце с чаем ко рту.
– Славный, бабушка, – русалка улыбалась. Такие моменты ей были особенно радостны, она представляла, что у неё есть своя собственная бабушка, хоть и понимала – всё понарошку.
– Мне тоже нравится, – мальчик сидел, слегка насупившись. – Такой же делает бабушка Василиса, – при этих словах Баба Яга и Берегиня переглянулись. Русалка смотрела вопросительно, подняв брови, а хозяйка избы ухмылялась, прищуром давая девочке понять, чтобы та молчала.
Яга подлила ей еще чайку и поставила на стол новую порцию кренделей.
– Всё прям как у людей, – Берегиня мечтательно посмотрела в окно, и лишь в глубине её глаз мелькнула слабая тень застарелой тоски.
Ратибор взял ее за руку, пламенно произнес:
– Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты могла пойти со мной в мир живых, – поправив съехав-шую на глаза челку, он продолжил: – Я бы показал тебе свой город, наш двор, мы бы играли… – Мальчик резко замолчал, видя, каким счастливым огнем загорелись глаза девочки, и с досадой прошептал, опустив взгляд: – Жаль, что это невозможно.
Девочка сидела сама не своя. На миг даже показа-лось, что у неё проступила слеза. Но это, конечно же, невозможно – русалки не плачут, это удел и привилегия живых.
На плечо мальчика тяжело опустилась рука Бабы Яги.
– Ну почему же нельзя?! – она очень пристально смотрела в глаза Ратибору. – Вот только дело это непростое, да и опасное. Хотя кое-кому все-таки удалось уйти в Явь. Тем более сегодня одна из тех самых ночей, когда… – Яга чуть помедлила, подбирая слова. На неё уставились две пары глаз: одни с мольбой, вторые с надеждой. – Только вам сначала нужно одолеть Кащея.
Догнать наглеца им не удалось, он юркнул в лес и был таков, ищи его в темноте. По лесу разносилось на-смешливое:
Ёлки-иголки,
Четыре руки.
Волшебный цветок
Нашли дураки.
Яробору и Ходуте не было уже дела до того, что кричал курносый, кучерявый насмешник. Их поиски увенчались успехом, по крайней мере, они так думали, когда наперегонки бежали к центру поляны.
Но добежать парням было не суждено. Черная грузная тень преградила им дорогу. Как оказалось, не только друзья вдвоем наблюдали за странным разговором на поляне.
– Чего ходим, вынюхиваем тут? – перед испуганными ребятами стоял злой до невозможности дед Пахом.