Кэтрин, казалось, не обратила на это внимания, Скотт же не мог не заметить мягкость ее атласной кожи и соблазнительное полушарие, приоткрывшееся под кружевной чашечкой бюстгальтера.
Не спуская с рук ерзающего ребенка, Кэтрин поднялась на ноги и повернулась к Скотту.
— Дженни, это Скотт. Он мой друг. Ты поздороваешься с ним?
— Привет, Дженни. — Он улыбнулся девочке, но в глазах ее прочитал настороженность. Она откинулась назад, обвила ручонками шею Кэтрин и, отвернувшись от него, зарылась лицом в ее плечо. Скотт был и удивлен, и сконфужен.
Кэтрин по-прежнему держала Дженни на руках, тихонько покачивая ее и мягким, нежным голосом пытаясь успокоить.
— Все хорошо, Дженни. Скотт мой друг. Он тебя не обидит, — уговаривала она малышку, но та не поднимала лица. — Пожалуйста, скажи Скотту: “Привет”. Он очень хочет увидеть твою милую улыбку.
Дженни так замотала головой, что светлые кудряшки разлетелись во все стороны. Ровным голосом Кэтрин продолжала ее упрашивать:
— Ну пожалуйста, Дженни, поздоровайся со Скоттом.., для меня.
Дженни медленно подняла голову и нерешительно посмотрела на человека, стоявшего рядом с ними. Скотт снова приветливо улыбнулся и протянул к ней руку.
Внезапно слезы хлынули у нее из глаз, и она громко расплакалась. Скотт быстро отдернул руку и отступил назад. Кэтрин прижала девочку еще крепче к себе, и та уткнулась в ее жакет, заливая его слезами.
Кэтрин быстро вынесла рыдающего ребенка из комнаты. Обернувшись к Черил, Скотт присел на край стола.
— Что случилось? Почему она заплакала?
— Стечение весьма печальных обстоятельств, — огорченно и сочувственно проговорила Черил. — Ее зовут Дженни Хиллерман. Нынешний сожитель ее матери, один из многих, бил девочку. А матери было все равно. — В ее голосе послышались нотки презрения. — Не хотелось ей раздражать дружка, чтоб не лишиться его услуг. — Заметив, что Скотт поморщился, она добавила:
— Ничего не поделаешь, улица. Я еще мягко выразилась. Для учтивости и воспитанности здесь нет места.
— Как она попала к вам?
— Билли нашел ее как-то в шесть часов утра. Она сидела у подъезда своей многоэтажки, вся в синяках, съежившись от холода. Он быстро выяснил, что ее мать с дружком куда-то умотали, бросив Дженни одну. Тогда он привел ее сюда. Она до сих пор побаивается мужчин, но это скоро пройдет. К счастью, этот прихлебатель появился у матери недавно, и воспоминания о нем еще можно стереть.
Черил понравилась Скотту. Работник она, кажется, неплохой и, подобно Кэтрин Фэрчайлд, всей душой отдается делу благотворительности.
— Вы здесь постоянно работаете — я хочу сказать, на жалованье, а не на общественных началах?
— Да, я и делопроизводитель, и секретарь, и старший мойщик бутылок, и магистр психологии. Это Кэтрин предложила взять сюда специалиста по детской психологии, а не социолога, или администратора, или кого-то из социальной службы, как это обычно делается. Даже если дети проведут здесь всего несколько недель, тем важнее с первых же минут оказывать им психологическую помощь. Мы пытаемся не просто давать им удобное временное пристанище, пока они не вернутся домой или не попадут в приемные семьи. Самые маленькие, вроде Дженни, при своевременной помощи имеют шанс избавиться от душевных травм: ведь они сравнительно недолго подвергались жестокому обращению. С Дженни еще проще — мать ее не била, а новый “папаша” появился не так давно. Мы должны убедить малышей, что кто-то радеет за них. Кэт от этого никогда не отступится. Дети должны знать, что они не одни, а в случившемся их вины нет. — Черил посмотрела на дверь, куда Кэтрин унесла девочку. — Дженни просто повезло. Лучше Кэт о ней никто не позаботится.
У Скотта вызревала мысль, которая, не попади он сюда, никогда не пришла бы ему в голову.