– Я так боюсь… Вдруг у меня ничего не получится?
– Если ничего не получится в этот раз – мы попробуем еще, – я вспомнил, что говорил Марти – для Амелии начало действительно будет похоже на прыжок в воду с высокого утеса. Но лучше я скажу ей об этом потом.
– Вот, возьми, – я вытащил восьмиугольную подушечку, которую подкладывают под лицо, чтобы создать опору для лба, подбородка и щек. – Это чтобы у тебя не напрягалась шея.
Я с минуту поглаживал ее по спине, и когда Амелия немного успокоилась и расслабилась, взял один из проводов и вставил металлический разъем в имплантат у нее на затылке. Раздался легкий щелчок, и свет погас.
Само собой разумеется, после тысяч часов, проведенных в подключении, мне не нужна была подушечка для лица. Я мог подключаться сидя, стоя или вися вниз головой. Я нащупал второй провод и придвинулся к Амелии вплотную, так, чтобы наши бедра соприкасались, а потом подсоединил разъем к своему имплантату.
Вода была теплая, как кровь, и приятная на вкус. Когда я вдохнул, на моих губах остался соленый привкус морских водорослей. Надо мной было всего около двух метров воды, а вокруг раскинулся чудесный сад разноцветных, ярко окрашенных коралловых наростов. Маленькие пестрые рыбки не обращали на меня ни малейшего внимания, пока я не подплывал к ним достаточно близко, чтобы представлять какую‑то опасность. Из пещерки в кораллах на меня уставился небольшой, ярко‑зеленый морской угорь, выражение его морды очень напоминало физиономии мультяшных злодеев.
В таком состоянии, как сейчас, подчас принимаешь странные решения – как будто без видимых причин. Я решил направиться налево, хотя там не было ничего особенного, только ровный островок белого песка. На самом‑то деле человек, с которого делалась эта запись, совершенно точно знал, почему совершает то или иное действие, но такие записи не создавали иллюзии полного контакта с первоисточником. Передавались только чувственные ощущения, специально многократно усиленные.
Отблески солнечных лучей, игравших на мелких волнах, бежали причудливой сверкающей рябью по белой поверхности песка – но я поплыл туда не из‑за этого. Когда я приблизился, песчаная равнинка внезапно вздыбилась подо мной, и оттуда вылетела манта, окрашенная в тигровую полоску. Манта пряталась на дне, под тонким слоем песка. Она была огромная, больше трех метров в поперечнике. Я рванулся вперед и схватил ее за крыло, прежде чем манта успела набрать скорость.
Один мощный взмах огромных крыльев – и манта полетела вперед, унося меня за собой. Еще один взмах – и мы поплыли быстрее самого лучшего пловца. Вода мягко обтекала мое тело.
И ее. Амелия тоже была здесь – едва заметно, но я точно знал, что она со мной – словно бледная тень внутри моего сознания. Быстрые потоки воды струились у меня между ног и приятно теребили мои гениталии – но какая‑то часть меня этого не ощущала. У этой части меня вода свободно протекала между ног – ее ног.
Разумом я понимал, что создатели этого шедевра соединили вместе две разные записи, и все гадал, как им удалось оба раза застать такую огромную манту в одном и том же месте, или же как эти мужчина и женщина цеплялись за манту на самом деле. Но в основном я сейчас просто наслаждался этим особенным ощущением двойственности и пытался, пользуясь случаем, прикоснуться к сознанию Амелии.
Признаться честно, контакта почти не получилось. Никаких слов, никаких не моих ощущений. Только смутный мысленный образ – «какое захватывающее чувство», порожденный не моим сознанием – вот и все, что мне удалось уловить. И еще я ощутил слабый всплеск удивления и восторга – когда она поняла, что мы вошли в контакт.
Песчаное дно резко пошло под уклон, и манта нырнула в глубину. Стало заметно холоднее, давление воды возросло. Мы отпустили манту и мерно покачивались в толще прохладной темно‑зеленой воды.