– Значит, это правда? Вы заставляете своих женщин воевать?
– А вы разве не воюете, сеньора?
– Я защищаю свою землю и свой народ, – если бы я не следил за Мадеро, я бы наверняка неправильно понял волнение, прозвучавшее в ее голосе. Я заметил, как рука пленницы быстро скользнула в нагрудный карман, и успел перехватить ее до того, как Мадеро донесла ее до рта.
Я силой разжал ее ладонь и взял маленькую белую таблетку. Таблетка сильно пахла горьким миндалем – ничего примечательного.
– Это бы вам не помогло, – сказал я. – Нам просто пришлось бы реанимировать вас, и вы бы еще долго болели.
– Вы убиваете людей, а когда вам захочется – возвращаете их к жизни. Но вы – чудовища.
Я спрятал таблетку в карман у меня на ноге и внимательно посмотрел на Мадеро.
– Если бы мы были чудовищами, мы возвращали бы мертвых к жизни, вытягивали нужные нам сведения, а потом убивали бы их снова.
– Но вы так не делаете.
– У нас в тюрьмах больше восьми тысяч ваших людей – после войны их отправят на родину. Разве не проще было бы их всех убить?
– А, концентрационные лагеря! – она выпрямилась, натянула брюки и снова села.
– Название со смыслом, но сюда оно мало подходит. Да, военнопленные костариканцы содержатся в лагере. В этом лагере полно наблюдателей от ООН и Красного Креста, которые следят за тем, чтобы с пленными хорошо обращались. Да вы и сами со временем все увидите, – я не часто выступал в защиту политики Альянса. Но мне было крайне интересно пообщаться с «настоящей фанатичкой».
– До этого мне еще надо дожить.
– Вы доживете, если захотите. Не знаю, сколько у вас там еще припрятано таблеток, – я связался через летуна с нашим координатором и попросил подключить анализатор речи.
– Эта была единственная, – заявила Мадеро, как я и ожидал, и анализатор речи подтвердил, что она говорит правду. Я немного успокоился. – Значит, я стану одной из ваших военнопленных.
– Да, возможно. Если только подозрения против вас не окажутся ложными.
– Я никогда ни в кого не стреляла. Я никогда никого не убивала.
– Мой координатор – тоже. Она доктор наук по теории войны и кибернетическим коммуникациям и никогда не была солдатом.
– Но на самом деле она ведь убила множество людей. Наших людей.
– А вы помогали составить план нападения на Портобелло. А значит, следуя вашей собственной логике, вы тоже убивали людей – моих друзей.
– Я этого не делала! – сказала она. Быстро, с чувством – явно говорила неправду.
– Когда вы их убивали, я был очень тесно связан с сознанием этих людей. И смерть некоторых из них была ужасной.
– Нет! Нет!
– Не нужно мне врать. Я ведь могу возвращать мертвых к жизни, помните? Я могу уничтожить всю вашу деревню одной только мыслью. И я легко могу распознать, врете вы или нет.
Она какое‑то время молчала, обдумывая услышанное. Она наверняка должна была знать об анализаторах речи.
– Я – мэр Сан‑Игнасио. У вас могут быть неприятности.
– Мы не сделали ничего незаконного. У нас есть ордер на ваш арест, подписанный губернатором вашей провинции.
Мадеро презрительно фыркнула.
– Пепе Ано! – на самом деле губернатора звали Пелипианокио – итальянское имя, но испанцы превратили его в местный аналог английского Джо Жопа.
– Надо понимать, он не пользуется особой популярностью среди местных партизан? Но ведь он один из вас.
– Он получил кофейную плантацию в наследство от дяди и оказался таким плохим фермером, что у него не росла даже редиска! Вы купили его землю, вы купили и его самого.