У меня свидание с юриспруденцией, она уже, наверно, заждалась.
Коллин кивнул.
– В таком случае до завтра?
Фарнсворт издал нарочито громкий стон отчаяния:
– Пожалуйста … Я буду неделю приходить в себя после сегодняшнего поединка! Дай мне передохнуть, ладно?
– Все время забываю, что должен проявлять терпимость и потакать твоим слабостям, а то ты и вовсе сбежишь, – поддразнил приятеля Коллин. – Ладно. Придется подыскать кого-нибудь другого.
– Ну-ну… Продолжай в том же духе – и ты быстро останешься без друзей, – поддел его Дерек Фарнсворт, когда они зашагали в раздевалку. – Повесишь их на стену рядом со своими рапирами и другими трофеями!
В этот момент дверь в дальнем конце гимнастического зала отворилась. На пороге возник высокий, стройный блондин, с ним Коллин учился в Гарварде.
– Эй, Деверелл! А я везде тебя ищу! – закричал он на весь зал. В его речи безошибочно угадывался акцент уроженца Новой Англии.
– Что бы это ни было, знать ничего не желаю! – крикнул в ответ Коллин, отмахнувшись от него.
– Твой отец в городе… – продолжал блондин, не обращая внимания на иронию, прозвучавшую в этих словах. – Уже дважды звонил, тебя спрашивал. И брат тоже звонил.
– Брат, – произнес Коллин уныло и так тихо, что его мог слышать только Дерек Фарнсворт, идущий следом. – Сам барон Грозовая Туча… Отец знает, где я живу, – громко добавил он, обращаясь к однокурснику.
– Ясное дело. Но ему также известно, что большую часть времени ты проводишь здесь. Советую позвонить ему. Он сказал, что остановился в отеле «Ритц-Карлтон».
– А то я не знаю, где его искать, – бросил Коллин. – Ладно, ты, наверное, прав. И впрямь лучше поскорее связаться с ним. Раз он примчался сюда из Нью-Йорка, вместо того чтобы просто позвонить, значит, дело срочное.
Несмотря на резкий холод, бостонский Общественный парк был полон народу. Группы демонстрантов размахивали большими, не слишком умело намалеванными плакатами. С импровизированной трибуны в центре каждой группы пылко и очень громко произносили речи ораторы. Несколько ребятишек в теплой зимней одежде мчались как угорелые в сторону спортивной площадки, две женщины с мешками рылись в ящиках для мусора. Три молоденькие девушки, готовясь выйти на лед, сидели на скамейке, зашнуровывая коньки.
Коллин шел через парк, не замечая ничего, кроме холода, – воротник плотного зимнего пальто поднят, серый кашемировый шарф наполовину закрывал лицо. Ледяной ветер обжигал щеки, вызывал резь в глазах, трепал волосы, все еще влажные после душа.
Подземный гараж располагался сразу за Зимним садом в западной стороне парка. Холод подгонял, дыхание облачком висело в морозном воздухе. Обойдя пруд, Коллин почти побежал и не замедлил шага, пока не добрался до гаража и своего серебристого «феррари». Торопливо стянул серые кожаные перчатки, достал из кармана пальто ключи и отпер дверцу. Уселся за руль, вставил ключ в замок зажигания, включил двигатель, и тот сразу же заработал. Несколько мгновений Коллин вслушивался в низкое гудение мощного, прекрасно отрегулированного мотора, потом дал задний ход и выехал со стоянки. Отметив, что гараж почти пуст, молодой человек взглянул на золотые часы: ого, позднее, чем ему казалось!
Выезжая из гаража на Арлингтон-стрит, он снова задумался о том, что привело отца в город. Дела, без сомнения. Жизнь Квентина Деверелла принадлежала исключительно «Интерконтинентал ойл» – корпорации, которую он основал и за тридцать лет сумел превратить в гигант мировой индустрии. Такой же абсолютной преданности делу Квентин Деверелл ожидал от своих служащих и от двух сыновей-близнецов – Коллина и Джастина. Идея отправить их в Гарвардскую высшую бизнес-школу принадлежала именно отцу.