Какие-то бандиты-техи совместили эту парочку.
Он счел лучшим не вдаваться в дикие дебри преступлений, стычек и обманов, окружающие самую главную тайну Автаркии, известную в Галактике под именем Звездного Тупика.
Оригинальное, древнее тело Боллукса было разрушено, но техи-подпольщики снабдили его новым. Дроид любил свое новое тело значительно больше, заявлял, что прочность, многофункциональность и способность делать полезную работу — залоги его сохранности. Он сохранил только прежнюю медленную манеру речи, найдя, что это дает ему больше времени на размышления и заставляет людей считать его спокойным и недалеким.
— Когда ребят освободили, они попросили меня взять их на корабль, — сказал Хэн Сонниоду. — Работают, чтобы оплатить свой проезд.
— Это последняя статья кодекса законов о труде, на которую мы опираемся, сэр, — поспешил проинформировать капитана Боллукс.
— Рад за тебя. Ладно, Син Мак, закройся! И отправляйтесь-ка искать утерянные приборы, которые нам сейчас безумно нужны.
Пластины сомкнулись над Синим Максом, и Боллукс покорно возвратился к эстакаде.
— Но, Соло, мне кажется, ты всегда говорил, что отрицаешь все механическое, способное отвечать, — напомнил Сонниод.
— Небольшая помощь иногда играет на руку! — парировал Хэн.
Он уклонился от дальнейших комментариев, заметив:
— Вот и первые клиенты…
Выныривая из темноты, фигуры спешили к космическому кораблю, останавливаясь на безопасном расстоянии. Камарские дурноземцы были более мелкими и более гибкими, чем остальные камарианцы. Их сегментированный хитиновый остов был тоньше и светлее, более близкий к цвету их родной местности. Большинство дурноземцев предпочитало отдыхать в характерной для их расы позе — опершись на нижнюю группу конечностей и толстый цепкий хвост.
Лисстик, один из нескольких дурноземцев, которых Хэн мог отличить от прочих, приблизился к тралу «Сокола». Лисстик был из тех, кто смотрел голо, которое Хэн предложил в первый вечер и показывал потом каждый день. Он оказался вождем племени. Сейчас Лисстик сидел на хвосте, его верхние лапки были свободны, чтобы жестикулировать и переплетаться — как любили делать камарианцы. Фасеточные глаза не выказывали никаких эмоций, которые Хэн мог бы прочитать.
Лисстик носил при себе выжигающий контроль-дезинтегратор с необычным орнаментом, который Чубакка конфисковал и положил в сторонку. На камарианце были нацеплены живописные лохмотья, свой сверкающий сферический череп он повязал плетеной лентой. Лисстик мог сказать несколько фраз на общегалактическом — возможно, одна из причин, по которой он стал лидером. Камарианец в очередной раз задал Хэну вопрос, который стал уже чем-то вроде ритуальной формулы. Голосом, полным щелканья и заикания, он вопросил:
— Будем ли мы этим вечером с-с-смотреть мак-тк-клп твои голо? У нас к'маи.
— Конечно, почему бы и нет? — ответил Хэн. — Только оставь свой к'маи при входе и займи… — он чуть не сказал «кресло» (довольно сложное понятие для кама-рианца), — свое место. Шоу начнется, когда все будут там, внизу.
Лисстик сделал общий камарианский жест согласия, столкнув вместе центральные суставы своих верхних конечностей, звучащих, как маленькие цимбалы. Из-за пазухи он достал свернутый листок местного растения и положил его на брезент, расстеленный Хэном у основания трапа. Лисстик побежал вниз, в театр на открытом воздухе, быстрой, текучей походкой, характерной для его вида.
Начали подтягиваться остальные, оставляя или листик-сокровище, или миниатюры, сделанные вручную, или иные, не менее замечательные, произведения местного искусства. Каждый дурноземец будет предлагать что-то, что составит взнос за себя и нескольких своих товарищей.