- Да, мой император, - демон покосился на спящего омегу, понимая, что приказ своего господина он просто не может не выполнить, но, похоже, на этот раз у него не получится прикоснуться к мальчишке просто так, но тут ему на выручку пришел Давгар, применив заклинание левитации – как бы дельте ни было неприятно, но простые заклинания давались ему с большим трудом, а вот сложные и запретные – легко. Слегка кивнув молодому демону, длинноволосый брюнет открыл боковую дверь, которая тоже была завешана тканью, и, пропустив плывущее тело омеги и напарника, поклонился императору и тоже покинул комнату, неслышно прикрыв за собой дверь.
Рхетт, ещё раз хмыкнув, вальяжно раскинулся между подушек и пару раз втянул и выдохнул дым из курительной трубки, после чего равнодушно спросил:
- Надеюсь, для тебя это тоже было сюрпризом?
Из-за ткани, которая неплотно прилегала к стене, вышел мужчина, который, обойдя лежбище, стал напротив императора, смотря на него глубоким, темным, проницательным взглядом. Мужчина был среднего роста и довольно узок в кости, хотя выправка и тот же взгляд темных глаз свидетельствовал о его обширном военном опыте, к тому же, на нем был генеральский мундир Тул – высокие сапоги, темные штаны, такого же цвета куртка с распознавательными шевронами и знаками отличия. Лицо привлекательное, слегка вытянутое и заостренное, но кожа бледная, как и губы, которые сейчас были сжаты в плотную нитку.
- Я не могу знать о том, о чем не знает сам человек, - глубоким голосом ответил мужчина, без каких либо церемоний, эмоций и чувств смотря императору прямо в глаза.
- Это очень выгодное приобретение, - будто размышляя, протянул Рхетт, затягиваясь глубоко и шумно, а после медленно выдыхая и моментально меняя выражение лица на серьезное и расчетливое. – Оставь меня.
- Как прикажите, - ровно ответил генерал, круто развернувшись, отчего его толстая, черная, как смоль, коса, доходившая до поясницы, взметнулась в сторону, и направившись к двери.
- И все же, - тихий голос императора заставил мужчину остановиться, но не обернуться, - почему ты предал своего арлега и свою страну?
- Из личных убеждений, - ответил генерал и, не дожидаясь разрешения, покинул комнату. Рхетт задумчиво прикрыл глаза, загадочно улыбаясь: теперь император был более чем уверен в том, что арлег Тар на его стороне.
- Олдвин, - дверь в кабинет главы семьи Риверс медленно приоткрылась, пропуская в комнату слегка обеспокоенного омегу, который, остановившись точно напротив мужа, выразительно посмотрел ему в глаза.
- Пора? – мужчина оторвался от бумаг и понимающе взглянул на блондина, после чего, увидев, как тонкие пальцы омеги сжали спинку кресла, выдохнул, и так зная ответ на свой вопрос.
- Спасибо, - коротко ответил Завир, покорно опустив голову, - за все, но я должен.
- Я же знал, что это когда-нибудь случится, когда принял тебя в свою семью, - Олдвин встал с места и, обойдя стол, подошел к мужу, взяв его за плечи и развернув лицом к себе. – К тому же, это я должен сказать тебе спасибо.
- Я уйду сегодня ночью, - сообщил омега, смотря мужчине прямо в глаза, - и, скорее всего, меня ты больше не увидишь.
- Знаешь, Завир… - альфа подался вперед так, будто хотел поцеловать мужа, но вовремя остановился, позволив себе лишь кроткий поцелуй в лоб, задержав его на пару секунд, после чего отстранился, отводя полный грусти взгляд. – Я выполню свою часть договора, а тебе… - мужчина медленно убрал руки с плеч омеги, а после отступил на пару шагов, - благословения Великой Матери, - Олдвин взглянул на мужа. – Кажется, так?
- И твоей семье благословение, - Завир низко поклонился, после чего, не оборачиваясь, покинул кабинет. Олдвин, отвернувшись к окну, за которым уже сгущались сумерки, с минуту постоял в тишине, а после, смахнув со щеки скупую мужскую слезу, подошел к столу, в потайном ящике которого находились уже давно подготовленные документы, в которые нужно было лишь вписать дату, сегодняшнюю, когда его младший муж Завир Риверс умер и был предан огню.
========== Глава 11. ==========
Впервые за последние два десятилетия над круглым столом в зале для совещаний повисла гнетущая тишина, но не потому, что не было о чем говорить, а потому, что никто не знал, с чего начать. За всю свою, сравнительно короткую, как для ассасина, жизнь Дэон мог припомнить только один раз, когда все даи лишь отводили глаза и плотно сжимали губы – когда умерла его мать, Хелена Вилар, и вот теперь ситуация повторилась, хотя альфа и сам сейчас был в растерянности, тоже отводил взгляд и никак не решался высказаться первым.
Это было потрясение, причем никто из знахарей толком так и не смог сказать, как Рассенам удалось миновать барьер Аламута и открыть портал прямо в крепость. Понятным было только одно – демоны пришли прямиком из Тул и туда же и ушли, причем портал был разовым, то есть сотворенный магическим путем, на что в самой Ассее был способен далеко не каждый. В данной ситуации вывод напрашивался сам собой – среди ассасинов есть предатель или предатели, но все же даи не спешили отметать тот факт, что дельта-маги раскрыли сущность их собственной магии и теперь используют её сами. Донесения Брьянта были более чем красноречивы, и, пожалуй, большинство даи сейчас склонялись именно ко второму варианту, потому что для них понятия ассасин и предательство были несовместимы, но все же… все же вероятность этого самого предательства была очень высока.
Да, Дэон, как аль-ди, думал обо всем этом, но думал вскользь, мимолетом, фоном, потому что сейчас его занимали совершенно другие мысли. Брюнет взглянул на Арта, и внутри него все сжалось, потому что на альфе сейчас не было лица, он был бледен и напряжен, его пальцы плотно сжимались в кулаки, а взгляд был слепо устремлен на маленький огонек свечи, и при всем при этом он, как даи, должен был находиться здесь, в зале для совещаний, в то время как десяток знахарей боролись за жизнь его супруга. Да, именно супруга, потому что о ребёнке речь уже не шла, и именно поэтому у Дэона сжималось сердце, потому, что его друг, можно сказать брат, в единый миг, из-за чей-то изобретательности или чьего-то предательства, потерял сына и вполне вероятно потеряет возлюбленного. Вилар не хотел об этом думать, не мог и старался даже не смотреть на Арта, но все равно думал и все равно бросал на рыжеволосого краткие взгляды, не видя, чувствуя, что тот уже готов броситься на меч и последовать за своей семьей. Но… но… и ещё раз но… Привилегия это или же проклятие, но ни один ассасин не мог покончить жизнь самоубийством, только пасть в бою от чужого клинка или же быть призванным Ассой в свои чертоги, а тех, кто пошел на подобное, ожидало суровое наказание. Ассасин был создан для того, чтобы защищать мир от демонов, он не распоряжался своей жизнью и не имел права на личное мнение и индивидуальные принципы, не мог совершить самоубийство, наказание за которое – обращение в человека, жизнь человека и смерть человека с последующими перерождениями, пока падший вновь не станет достойным родиться ассасином.
Так что, видя, чувствуя и зная все это, Дэон ещё пристальнее наблюдал за другом, чтобы не упустить и не допустить, хотя он и сам сейчас заплатил бы любую цену, даже стал бы человеком, ведь это немного упростило бы ситуацию, только бы Ян был рядом с ним. Пожалуй, как аль-ди, ему сейчас нужно было думать о том, было ли похищение Риверса случайностью или же его выкрали намеренно, но, честно сказать, альфу именно это беспокоило в самую последнюю очередь, потому что самым важным для него было то, что его возлюбленного похитили демоны, и уже сейчас… Нет, Вилар не хотел об этом думать, не верил в то, что с Яном могут сделать что-то неподобающее, что-то, что может его сломать и бросить в пучину безумия, или ещё чего похуже, ведь это Рассены, и им не ведомо сострадание, сочувствие и понимание, им вообще чужды все эмоции и чувства, кроме алчности, жажды, гнева и похоти. Вместилище грехов – так их именовали арлеги, узрев деяния своих творений, и Ян сейчас у них. Дэон и сам не знал, что чувствовал, хотя и понимал, что его восприятие ситуации и его мысли не совсем правильные. Да, он любил Яна и готов был идти за ним на край света, где, собственно, и находилась империя Тул, он мог сейчас бросить вызов самому императору Рхетту, но все это были порывы, вариации возможного развития событий, волнение, нетерпеливость, жажда мщения за пролитую кровь, но все это было не то, что должен чувствовать альфа потерявший своего омегу.